Иван Борисов. Покуда сердце бьётся
ИМЯ НА ОБЕЛИСКЕ
В центре поселка Пено, недалеко от памятника Лизе Чайкиной, стоит обелиск. На нем надпись: “Вечная память комсомольцам-партизанам Володе Павлову и Зине, зверски замученным гитлеровскими захватчиками”.
Почему на обелиске не указана фамилия Зины? Кто она?
Но сначала о нашем земляке Володе. В поселке Пено его помнили многие — здесь он родился, здесь учился в школе. Играл с мальчишками в футбол, в шахматы. Остались его стихи, всего несколько строчек. Они написаны им под впечатлением от кинокартины, герой которой, красноармеец, несмотря на жестокие пытки врага, не выдал военной тайны.
...Их пыток не боюсь.
Пытают раз, пытают два, а я не признаюсь...
В первые же дни войны почтальон принес извещение: в одном из боев погиб смертью храбрых брат Володи. Все в доме плакали над похоронной, а Володя твердо решил: “Буду мстить фашистам за брата...”
Сначала он работал на строительстве оборонительных сооружений, а потом, когда фронт приблизился к поселку, вместе с другими комсомольцами был рекомендован Пеновским райкомом комсомола для работы в тылу врага. И вот первое задание: перейти линию фронта на участке Холм — Валдай, собрать сведения о создаваемых в этом районе вражеских укреплениях и о передвижении частей противника на шоссейной дороге. На его выполнение ушло несколько дней, в воинскую часть Володя вернулся с важными сведениями. На второе задание уходил не один, а с разведчицей, которая, знакомясь с ним, назвалась Зиной.
И все было бы ничего — вдвоем все-таки веселее, — но почему в разведку вместе с ним послали девчонку? Не девчоночье это дело — разведка. Санитаркой или поварихой где-нибудь в партизанском отряде — это еще ничего. Но разведчицей... Случись что — сразу в слезы. А что будет, если ненароком к немцам попадут?”
Но и другое чувствовал Володя: от него, мужчины, зависит многое, он отвечает за нее. И за нее, и за успех операции. В такие минуты хотелось приободрить свою помощницу, заговорить с ней, но почему-то разговор у них никак поначалу не клеился. Так и шли молча. Он молчит, она тоже. Идет за ним следом, старается не отставать. Случается, попадет на пути ветка, она уже знает: сейчас Володя отведет эту ветку рукой, чтоб по лицу ее не задела, даст ей пройти.
Однажды она вдруг решилась, заговорила с ним. Спросила просто так, чтобы что-то спросить:
— Володя, а вам никогда не бывает страшно?
Володя остановился, удивленно посмотрел на попутчицу. Каким-то детским показался ему этот неожиданный вопрос. Потом, улыбнувшись, переспросил ее:
— А кому это — нам?
— Ну, вам... лично.
— Вот это да! Выходит, мы до сих пор на “вы”?
Потом они долго смеялись друг над другом, признаваясь в той неловкости, которую еще минуту назад испытывал каждый. И с той минуты обоим стало легко. А потом Володя сделал открытие: в смелости и выносливости Зина не уступала ему. Десятки километров, бывало, пройдут за день, и все лесом, бездорожьем; по дороге он оглянется, спросит: “Ну что, может, пора отдохнуть?” — а она кивнет головой в ответ: не стоит, мол, не беспокойся. И улыбнется благодарно. И снова идут друг за другом.
Однажды, возвращаясь с задания, как ни остерегались, они наткнулись-таки на немцев. Под вечер уже, когда стемнело, вышли к деревне, решили дорогу узнать, а фашисты тут как тут. Схватили обоих, стали обыскивать. Не нашли ничего, но привели в штаб.
— Кто такие? — спрашивают.
— Родителей своих потеряли, — ответил Володя, — вот и ходим по деревням, разыскиваем.
Зина стояла рядом, молчала. Объяснения ребят не понравились офицеру. Начались угрозы, а потом и пытки. Поднимаясь с пола после очередного удара прикладом, Володя сказал офицеру:
— Эх ты, мужчина, разве так можно — девушку прикладом?!
Допрос отложили до утра. Избитых, в оборванной одежде, солдат отвел Володю и Зину в сарай. Хлопнула тяжелая дверь, звякнул засов, и наступила тишина.
С первой минуты, как только оказались в темном сарае, одна мысль была в голове у Володи: бежать, бежать во что бы то ни стало! Но как? У двери сарая часовой, любой шорох может привлечь его внимание. Володя прислушивается: шаги часового раздаются то с левой, то с правой стороны. В правой стене — заколоченное окно, под ним между бревнами щель, но попробуй пролезь в нее. Надо попробовать половицы. Он шарит рукой по полу, пробует половицы одну за другой...
— Что будем делать, Володя?
Это Зина, она здесь, рядом. Час назад, когда немецкий офицер наотмашь ударил ее по лицу, а потом, сбив с ног, продолжал колотить, Володя не выдержал. Он рванулся из рук солдата, но тот удержал его, а потом ударил о стену головой. Теперь в сарае он почему-то вспомнил недавний разговор — про то, кому от чего бывает страшно. Тогда Зина, смеясь, призналась ему: “Вообще-то я всего боюсь, а особенно мышей”. Он тоже засмеялся и сказал ей: “Хороша разведчица, нечего сказать”. Нет, не такая она трусиха, как говорила про себя, с такой не пропадешь. Только бы сейчас уйти отсюда!
— Зина, — шепчет он ей, — вот здесь возле стены — гнилая половица. Если есть силы, помоги копать... Мы должны выбраться отсюда.
Половица поддалась легко. Рядом другая, покрепче, ее тоже можно отодрать, но опасно — услышит часовой. Затаившись, ухватив с двух сторон половицу, они ждут, когда отойдет часовой. Шаги удаляются, теперь они слышатся с другой стороны, за противоположной стеной. Осторожное усилие — и со второй половицей покончено. Можно начинать подкоп, на это уйдет не меньше часа.
И снова двое взялись за работу: руками, срывая ногти, они капали черствую, слежавшуюся землю, прислушиваясь, не идет ли часовой. Часовой ходил недолго. Видно, приустав, он решил посидеть у двери, сел и, похоже, вздремнул. Выбравшись через вырытый лаз, Володя подкрался к двери — солдат действительно спал, положив на колени свой автомат. Тут и металлический засов пригодился. Володя ударил им по голове часового, потом помог Зине выбраться из сарая.
В ту же ночь, пройдя по лесам десятки километров, они пришли к своим и доложили о выполненном задании.
А вскоре партизанская судьба свела ребят с замечательным разведчиком — заместителем командира 2-й особой партизанской бригады штаба Северо-Западного фронта Александром Германом. И вся дальнейшая деятельность Володи и Зины была связана с этим штабом. Сюда приносили они ценные сведения, а инструктаж и советы получали от Александра Германа, который стал их первым учителем и боевым наставником.
Это под его руководством Зина и Володя вместе с другими разведчиками 2-й особой подготовили операцию на железнодорожной станции Насва. Эта станция считалась перевалочной базой для отправки боеприпасов и продовольствия немецким воинским частям, блокировавшим Ленинград. По донесениям разведчиков был разработан четкий план налета на Насву, и партизаны особой бригады успешно осуществили его.
В конце декабря 1941 года на Калининском фронте готовился сильный удар наших войск в направлении Торопца. Предстояло выбить фашистских захватчиков из районных центров Пено, Селижарово, Андреаполь, Нелидово. И снова двое разведчиков отправляются на задание: они должны были узнать численность и расположение вражеских сил в населенных пунктах Пеновского района. Обойдя оккупированные деревни, собрав важные сведения, Володя и Зина возвращались к своим. Шли по дороге, по тем местам, которые до войны Володя исходил вдоль и поперек с грибной корзинкой. Наверное, об этом — о замечательной, неповторимой поре, о детстве своем, о друзьях-товарищах школьных — говорили они дорогой. Наверное, обещали друг другу непременно прийти сюда вдвоем за грибами после войны; а может, и еще о чем собирались поговорить... Да не успели.
На дороге вслед за обозом, который проехал мимо них, появился отряд карателей. Их задержали, стали расспрашивать — откуда и кто такие. И вдруг полицай, сопровождавший отряд, признал разведчиков.
— Не слушайте девку! — крикнул он, соскакивая с подводы. — Хватайте обоих. По ним давно немецкая комендатура плачет.
...На допросе они не сказали ни слова.
Фамилия замечательной советской девушки Зины, мужественно погибшей вместе с Володей Павловым, долгое время оставалась неизвестна. Ходила молва, что похоронены рядом брат и сестра. Сейчас мы знаем, кто была смелая партизанка: это Зина Галицына — комсомолка из подмосковного города Талдома.