Иван Борисов. Покуда сердце бьётся
Испытание
2 ноября на одной из явочных квартир собралась вся группа. Ребята уже догадывались, о чем будет разговор, и с нетерпением ждали его. Обычно молчаливый Борис Полев на этот раз заговорил первый:
— А я, ребята, сегодня нашу прошлогоднюю демонстрацию вспомнил. Как мы со знаменем в школьной колонне по улицам шли. Разве кто-нибудь из нас тогда думал, что через год вот так, без знамен, без музыки, в такой обстановке, будем октябрьский праздник встречать...
— Почему без знамен, почему без музыки? — перебил его Николай. — Надо сделать так, чтоб и знамя и музыка — все было. А иначе какой праздник...
В тот вечер подпольная группа решила: 7 ноября поднять красный флаг над городом. Но где лучше и удобнее вывесить флаг? Вот если бы на площади Ленина, в центре города, — можно представить, как переполошились бы фашисты! Но как это сделать? На площади днем и ночью ходит усиленный патруль, а накануне праздника фашисты будут смотреть в оба. А если на здании педагогического института? Здание высокое, а как забраться на крышу, ребята знают. Так и договорились: в ночь на 7 ноября Хохлов и Пылаев должны подняться на крышу пединститута и вывесить флаг.
Однако выполнить задуманное ребятам не удалось. Неожиданно за два дня до праздника в дом № 43 на Инструкторской улице, где собрались подпольщики, явились фашисты. Начался обыск. Перетряхнули все: ящики стола, шкаф, вещи, раскидали по полу книги. Один из фашистов заглянул под кровать. Борис Полев замер: вот сейчас немец отвернет матрац. А на кровати между двумя
матрацами Борис успел спрятать свой пистолет. Ткнув в кровать прикладом, немец отошел в сторону. “Пронесло”, — подумал Борис.
Но дело на этом не кончилось. Пылаев, Хохлов и Полев были арестованы и доставлены в полевую фашистскую жандармерию. А Вале Макаровой и Тамаре Гусевой, оказавшимся в квартире, было приказано не выходить из дома.
Утром следующего дня девушки были вызваны в гестапо. Допрашивали спокойно, без угроз, явно желая расположить девчат к откровенному разговору. Даже на работу пообещали устроить. Если, конечно, и девчата не откажутся кое в чем им помочь... В чем именно? А вот в чем. Вот эти ребята: Пылаев, Хохлов и Полев... Они же дружат с ними. Ну а что они собой представляют, чем занимаются? Кстати, оружие у них никто из девчат не видел? А может, кто-то о партизанах что-нибудь говорил? Что именно?
Подруги испуганно махали руками: мол, что вы, какие партизаны, они, их приятели, мальчишки совсем! Нет, ничего такого они за ними не замечали. Собираются вместе, танцуют по вечерам, вот и все... Под вечер девушек отпустили, пообещав, что в ближайшее время подыщут им подходящую работу. А наутро возле дома остановилась легковая машина. Немецкий офицер повез их в штаб, якобы для разговора о трудоустройстве. Но разговор снова пошел о том же, что и накануне: о Пылаеве, Хохлове и Полеве.
— Впрочем, разговор не только о них, — хорошо говоривший по-русски офицер расплылся в любезной улыбке,— но и о вас. Господа офицеры хотят предложить вам работу в нашем штабе. — Поднявшись и выйдя из-за стола, он дал распоряжение младшему офицеру, и через минуту на столе появились вино, шоколад. — Ваша обязанность, — продолжал он, разливая по рюмкам вино, — по мере возможного помогать нам... Разумеется, не даром. За добрые услуги мы умеем хорошо и щедро платить.
— Кароший награда за кароший работа, — вмешался в разговор другой офицер. — Много денег, много вина, шоколада. Офицер, разлив по рюмкам вино, поднес их девчатам, положил шоколад перед ними.
— Ой, что вы, — Валя и Тамара стали отказываться, — нам ничего не надо. Нам на работу бы устроиться, и на том спасибо.
— Вот за это и пьем — за вашу будущую работу, — офицер настаивал на своем. — Обязанности ваши несложные: помогать нам выявлять партизан, коммунистов и других лиц, которые ведут борьбу против великой Германии, против фюрера. Именно этим вы обеспечите себе красивую жизнь. Красивые девушки должны жить красиво.
Девчата дружно замахали руками, сделали испуганные глаза:
— Нам с таким заданием не справиться. Мы такие трусихи. Нам бы какую-нибудь другую работу. Может, пол помыть или белье, если надо, постирать...
Вечером, возвратившись домой, подруги вспоминали подробности этой “теплой” встречи. Гадали: отстанут от них фашисты или снова позовут в штаб?
— Мягко стелют, — в сердцах сказала Катя Шиленкина, — сегодня конфетами угощают, а завтра пистолетом угрожать начнут. Ко всему надо быть готовыми.
— Чего захотели, гады, — сердилась Валентина, — предателями задумали нас сделать!
Потом сидели молча и думали с тревогой об одном: как-то там ребята?
В подвале полевой жандармерии, разместившейся на улице Софьи Перовской, вместе с десятками других горожан, подозреваемых в диверсиях, фашисты уже несколько дней держали их товарищей.
На допрос их вызывали по одному, задавали одни и те же вопросы:
— С кем вы связаны, кто давал вам задания?
— Никаких заданий нам не давали.
— Где у вас хранится оружие?
— Оружия у нас нет, а партизан мы даже в глаза не видели.
Избитые, с синяками и кровоподтеками, возвращались ребята после допроса. Неужели конец? Неужели не удастся вырваться на свободу? Здесь, в холодном подвале, в ожидании новых допросов и истязаний, о многом передумали ребята. Сожалели о том, что так мало удалось сделать. “Неужели, — думали они, - так никто и не поднимет над городом красный флаг 7 ноября?”
Опасаясь, что за ними могут следить и подслушивать, ребята воздерживались от разговоров. Только однажды, уходя на допрос, Борис Полев шепнул товарищам:
— Держитесь, ребята! Будем отпираться во всем, доказательств у них никаких.
На третий день в помещение, где сидели задержанные, вошел полицай и скомандовал:
— Встать!
Один за другим стали подниматься люди с пола. А Борис как сидел, так и остался сидеть. И вдруг в тревожной тишине подвала раздался его голос.
— Изменник! Предатель! — крикнул он полицаю.
Тот подскочил к парню и что есть силы ударил кулаком в лицо. Борис, пошатываясь, поднялся с пола, вытер рукой кровь с лица и тоже ударил полицая.
В тот день после ужасных пыток избитого до полусмерти Бориса бросили в одиночную камеру. Больше ему не суждено было встретиться с друзьями. Ему не пришлось больше увидеть и свою мать. Он так и не узнал, что 7 ноября над оккупированным городом все-таки был поднят красный флаг.
Это сделали за ребят их товарищи. 7 ноября, выйдя утром на улицу, люди увидели над одной из крыш красный флаг. Да, это был праздник, он пришел в оккупированный врагом Калинин, вселил в сердца людей новую надежду и веру в победу, в скорое освобождение. Люди поднимали вверх головы, осторожно смахивая с глаз слезы радости, едва заметными улыбками поздравляли с праздником друг друга.
Где был вывешен флаг? По воспоминаниям разных людей, можно предполагать, что в тот день в городе было вывешено два флага: один — над лыжной базой, а второй — над спортивным залом на улице Урицкого. Но, возможно, что речь идет об одном и том же случае. Так или иначе, ясно одно: подпольщики Николая Нефедова не были одиноки.
Как же дальше развивались события, что стало с ребятами? Известно, что в один из тех дней к Татьяне Георгиевне Полевой, еще не знавшей о случившемся, пришел незнакомый человек. Прикрыв за собой дверь, он быстро проговорил:
— Уходите скорее из дому. Ваш сын Борис арестован, находится в гестапо. Не сегодня—завтра могут забрать и вас.
Он рассказал, что все эти дни находился в камере рядом с Борисом и его друзьями, что после долгих пыток и допросов немцы отпустили двоих — Хохлова и Пылаева. А Борис... “Он попросил передать, чтобы вы вместе с сестрой поскорее уходили из дому".