Иван Борисов. Покуда сердце бьётся

ОТВЕТ ДИПЛОМАТУ

   В январе 1944 года Татьяну Киселеву вызвали в Моск­ву, в ЦК ВЛКСМ. Собиралась и думала: “Зачем бы это? Может, задание какое дадут? Война-то еще не окончи­лась. Может, пошлют куда-нибудь в тыл? Хорошо бы опять девчат своих собрать, весь отряд... Посылайте тогда куда угодно, хоть на край света, хоть прямо в Герма­нию. А они пойдут все, как одна, только позови”.

   Она машинально укладывала в чемоданчик вещи, не зная еще, пригодятся ли они ей. Клала по привычке, на всякий случай, теплые носки, портянки — девчата привык­ли в отряде сапоги на портянки обувать, — чистое белье на смену, ложку с кружкой. Словом, все, что уже собирала однажды, когда отправлялась в партизанский отряд. То­ропливые были тогда сборы. Хотела сделать так, чтобы никто не узнал, чтобы разговоров меньше было. Не выш­ло. Мальчишки, ее ученики, успели-таки пронюхать, прибежали к ней:

   — Татьяна Борисовна, неужели вы нас оставите, не­ужели без нас уйдете?

   — Да что вы, ребята, — удивилась она, — о чем разго­вор? Я никуда от вас не собираюсь уходить. Кто вам сказал об этом?

   — Наша разведка. Но вы не беспокойтесь, мы нико­му ни слова... Только, пожалуйста, и нас с собой в отряд возьмите.

   Хотела уйти поскорее, да не вышло. Пришлось объяс­нять ребятам, что дело, за которое берется она, очень опасное, что придет время и от каждого из них, возможно, потребуется помощь.

   — А теперь до встречи. И помните, я вернусь к вам, я буду с вами рядом. Мы обязательно еще встретимся.

   И теперь, отправляясь на вокзал, она вспомнила об этом. Вспомнила и о том, что было позднее, в отряде. И разговор с командиром партизанской бригады П.В. Рындиным вспомнился, весь от слова до слова. С чего же все началось, что было раньше? Сначала была в отря­де у Е.Ф. Янковского помощником комиссара, а потом и комиссаром. В отряде было много девушек. Сядут, бывало, друг против друга, нога на ногу, и давай портянки накручивать — кто быстрее, кто лучше. Научились. Всему научились: и стрелять из автомата, и с минами обра­щаться, и с гранатами, и в разведку ходить. По лесу стали ходить — ни один сучок под ногами не треснет.

   В те дни, постигая премудрости лесной партизанс­кой жизни, она спрашивала себя: “Как это могло быть? Учила детей, думала, что все знаю, что многому смогу научить их, а сама... Что умеют они? Читать и писать. Знают, что дважды два всегда четыре, что Волга впадает в Каспийское море... А как ориентироваться в лесу? Как выручать из беды товарища? Как ненавидеть врага? Нет, теперь все надо начинать сначала. Вот вернусь в школу и скажу ребятам...”

   ...С чего начался тот разговор с комбригом? Кажет­ся, так прямо и сказала: девчат в отряде много, воевать научились — хотим создать отдельный женский отряд.

   Командир, конечно, удивился, хоть и постарался не показать этого. Еще бы, женский партизанский отряд — такого, кажется, пока не было. Спросил:

    — А чем же ваш отряд заниматься будет?

   Кто-то из партизан, присутствовавших при этом раз­говоре, пошутил:

   — Известное дело чем: щи, кашу будут варить...

   Но, заметив, что командиру, а тем более ей, комиссару от­ряда, не до шуток, осекся на полуслове.

   — Я серьезно спрашиваю, — повторил комбриг.

   — Мы серьезно и предлагаем, — сказала Татьяна, — бу­дем заниматься диверсиями и разведкой.

   — Вижу, вы и без нас все решили, — улыбнулся коман­дир. — Ох уж эта мне девичья команда! А силенок хватит без мужиков? Ведь дело-то серьезное.

  — А разве вы еще сомневаетесь в этом, товарищ ком­бриг?

   — Сомневаться не сомневаюсь, но, как всякий муж­чина, имею же я право об этом спросить. А как командир хочу знать: нужна ли какая помощь?

   — В отряде кроме наших девчат будут и новенькие — из местных жителей. Надо их научить обращаться с ору­жием, помочь подрывное дело освоить.

   На том и закончился разговор. А скоро учительница сельской школы Невельского района Татьяна Борисовна Киселева возглавила вновь сформированный женский партизанский отряд.

   Сотни километров по лесам и проселочным дорогам прошли отважные патриотки, совершая смелые налеты на обозы и автомашины врага под Великими Луками, Невелем, Полоцком. Особой смелостью и находчивостью отли­чались в отряде операции, которые проводила группа под­рывников во  главе с Дусей Башиловой. Немало важных и оперативных донесений передавали партизанские развед­чицы в бригаду и в воинские части Красной Армии.

   По деревням прошел слух о том, что в тылу врага действует партизанский отряд, в котором сражаются сестры геройски погибшей партизанки Лизы Чайкиной, из посел­ка Пено. Слух этот не был случайным: партизанки из жен­ского отряда называли себя сестрами Чайки и дали сло­во мстить врагу за ее смерть. Об этом заявляли они и в своих листовках, которые распространяли по оккупирован­ным деревням девчата-агитаторы. Местное  население го­рячо поддерживало бесстрашных партизанок. В нескольких деревнях комсорг отряда Сима Хватова организовала комсомольское подполье и регулярно передавала ребятам боевые задания райкома комсомола.

   ...Давно промелькнули за окнами вагона знакомые по­лустанки, а она все глядела и глядела в окно. Белый, в неисхоженных сугробах, бежал навстречу вагону притих­ший лес. Сколько тропок проложила она с девчатами по таким вот лесам, — все нынче снегом замело. Следы заме­ло, а память, она на всю жизнь останется.

   А поезд стучит и стучит колесами. Скоро Москва. Ин­тересно, зачем же вызвали ее, о чем придется говорить?

   ...В ЦК комсомола предупредили:

   — Один американский дипломат хочет своими глазами увидеть “живую русскую партизанку”. Вот мы и пригласи­ли тебя, Татьяна Борисовна, на эту встречу. Пусть по­глядит дипломат на партизанку.

   На следующий день ровно в назначенный час произош­ла эта встреча. Высокий, подтянутый, средних лет муж­чина подошел к Татьяне. Приветливо улыбаясь, он протя­нул ей руку и представился:

   — Девис... Мистер Девис!

   Как ни смущалась, все же заметила Татьяна, что даже широкая белозубая улыбка дипломата плохо скрывает его любопытство и недоверие. Впрочем, он и не пытался их скрыть. Он разглядывал орден Красного Знамени, кото­рый поблескивал на свитере Татьяны, и ей без слов было ясно, о чем он хочет спросить у нее. И он спросил:

   — Неужели вы, девушка, были партизанкой? Мне очень трудно это понять. Ведь война — это очень страшно. Как же на это идут такие, как вы? А ведь вас было много?

   Накануне, в гостинице, стоя возле окна и глядя на зас­неженные московские улицы, она старалась предположить, каким он  будет, этот разговор с американским диплома­том. Заранее думала, что будет говорить ему. Целую речь подготовила, а тут вдруг все забыла. И вместо ответа спро­сила сама:

   — Скажите, мистер Девис, а у вас есть дети?

   Дипломат удивленно вскинул брови.

   — Есть, — ответил он, — а в чем дело?

   — И вы, конечно, любите их?

   — О да, конечно, — с улыбкой ответил дипломат. — Кто не любит детей?

   — А теперь скажите, как бы поступили вы и ваша жена, если бы в ваш дом ворвались разбойники?

   — О, это так понятно — стали бы защищаться... Но за­чем об этом?

   — Затем, чтобы вы поняли, почему наши женщины вслед за своими мужьями и отцами взяли в руки вин­товки. У меня еще нет своих детей. Но я учила своих учеников, хотела, чтобы они жили в мире и были счас­тливы... Могла ли я не взять оружие, когда в наш дом пришли бандиты и подняли руку на счастье наших де­тей, на наше счастье? Да что я о себе, — у нас целые семьи уходили в партизаны. Да, было страшно, но сильнее стра­ха была наша любовь к Родине, к жизни. Не знаю, пой­мете ли вы меня...

   — О, продолжайте, продолжайте, я очень понял вас. Я понял, что вы настоящая русская женщина и прекрас­ный учитель, что вы будете замечательная мать. Про­должайте, я слушаю вас.

   — А что ж продолжать, — ответила Татьяна, — я, кажет­ся, все сказала.

   — Сенк’ю,  сенк’ю... Спасибо, спасибо!

   Он долго пожимал ей руку и благодарил, а ей все хотелось спросить, за что он благодарит ее. Но она так и не спросила. Зачем? Хорошо, что понял человек.

   Потом — обратная дорога. Знакомые места, станции, полустанки за окном. И мирная работа, о которой меч­тала все трудные месяцы партизанской жизни, к кото­рой так хотелось вернуться. Вот и вернулась, как и обещала своим ребятам. Жалко, конечно, что не в школу. Впрочем, и ребята уже подросли: не сегодня-завтра придут к ней в райком за комсомольскими би­летами.

   ...И через много лет, работая секретарем Великолук­ского обкома комсомола, и потом, когда стала препода­вателем педагогического института, она вспоминала о той встрече с американским дипломатом. Вспоминала и спра­шивала себя: “Все ли верно тогда сказала? Смогла бы теперь лучше сказать? — И сама отвечала: — Пожалуй, и теперь лучше не скажешь”.

<=                                    =>