Мотовозик до Жукопы
Но вернемся к андреапольским краям. Даже из того, что нам в конце 1990 гг. удалось записать, видно, что характерные черты «похорон» мух присутствовали везде. Татьяна Никифоровна Смирнова из д. Копытово, 1914 г. р., вспоминала: «Праздник справлялся каждый год осенью, 14 сентября. Собирались окрестные деревни – Фролово, Шустино, Подвязье, Копытово, Гусево, Губино. Зажигали пуки соломы на шестах и с этими шестами шли на гору Впереди шли женщины со спичечными коробками, в которых лежали мертвые мухи. Женщины плакали голосом по этим мухам:
Ой, мушеньки мои горюшеньки,
Как вы нас помучили!
Тараканчики-барабанчики,
Как вы нас кусали!
Дальше не помню. Песни были, как на настоящих похоронах. Сзади всех шла такая баба Машка, её в деревне колдуньей звали. Она била в печную заслону – вроде как вместо церковных колоколов. Приговаривала: «Господи, помилуй...». Ну, и ещё какие-то свои присказки добавляла. Приходя на гору, копали ямки и в них закапывали эти коробки с мухами. Мух поминали там же, на горе, сваренной из пшеницы кутьёй. Всё это было часов в шесть вечера. Когда начинались сумерки – уходили с горы, а потом гуляли, молодёжь по-своему, бабы по-своему». А вот как вспоминала об этом дне жительница Андреаполя, уроженка д. Глухарёво, Жарковская Татьяна Ивановна, 1914 г. р.: «Мух собирали по окнам. Хоронили в спичечных коробках, да не в одной, а штуках в трёх. Зажигали факелы и собирались на гору – это где-то в километре от деревни. Солома для факелов была скручена и обмазана чем-то (дегтем?) так, что пока её несли на шестах, она горела. Несли эти факелы человек шесть, а участвовала в похоронах вся деревня. Начинали к вечеру, ходили час-полтора. Один мужчина бьёт по печной заслонке железкой какой-либо. А мы плачем:
Мушеньки-горюшеньки,
Кто по вам поплачет –
Волк косматый, медведь лохматый,
Да я, горюшенька...
Ох!
Вот придём на место, выкопаем ямку и зароем эти коробки с мухами. Ещё поплачем – и пойдём. Придём все к кому-то одному в дом, и часа два сидим за небольшим столом, поминаем. А потом расходимся домой. На стол ставим всё, что есть. Мужчинам – пол-литра. «Вы, – говорим, – хорошо грохотали».
В обоих описанных случаях, если внимательно приглядеться, присутствует несколько обязательных атрибутов языческих календарных обрядов. Первый – хоронили не где-либо на огороде, а непременно несли на горку. На ту самую, где справляли все другие праздники, такие, как Масленицу.
Второе. Несли шесты с зажжённой соломой – пуками, или скрученной жгутом. Третье – били в заслонку – отгоняли нечистую силу, злых духов. И четвёртое – в процессии обязательное участие всего населения. Кстати, до спичечных коробков мух хоронили в «гробах», сделанных из картофеля или свёклы.
О природе обряда, из-за скудости данных, мы можем только догадываться. Но доля разумного, способствующего пониманию и объяснению, есть в уже упоминавшемся мною документальном источнике. В своей резолюции на письмо Шейна член Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете В. Ф. Миллер написал следующее:
«Изображая наглядно поворот солнца на зиму, народ, как известно, хоронит чучело солнца, Купалу. Подобным же образом хоронит он и атрибут солнечного божества – мух, которые действительно с начала осени (с бабьего лета) начинают исчезать. Но с течением времени обряд, связанный с известным переходом в году, отделяется от этого перехода и получает общее значение. Похороны мухи, как и похороны Купалы, сначала действительно прообразовывали события природы, то есть смерть солнца и мух; впоследствии же обряд похорон стал совершаться тогда, когда желали избавиться от мух в жилищах, хотя бы смерть их и не была своевременна. Наконец обряд распространен и на других насекомых, смерть которых не связана уже с окончанием лета – на клопов, тараканов, блох. Итак, в обряде следует различать более и менее древнюю формацию».
Полагаю, что моё сообщение заинтересует собирателей фольклора, и будет способствовать активизации опроса населения на предмет записи хоть какой-то информации о «мухах-горюхах» и их «похоронах».