На картах не значится
Ну вот, пожалуй, и всё, что можно сказать о наших развлечениях.
Как?! – воскликнет интеллигентный читатель. – Неужели всё?! А книги?! А музыка, наконец?! Неужели этого ничего не было?!..
Да было, было, успокойтесь. И книги были, и музыка.
С книгами, правда, была напряжёнка: наша гарнизонная библиотека, как я уже говорил, ничего сверх школьной программы предложить не могла; в книжных магазинах тогда, кроме брежневской «Целины» и материалов последнего партсъезда, купить было также нечего; а из интернета, дорогие читатели поколения next, скачать мы тогда тоже ничего не могли, ввиду отсутствия этого интернета в природе как такового – да-да, дорогие мои тинэйджеры, были когда-то на свете времена безынтернетные и даже, страшно сказать, безкомпьютерные.
Так что (спасение утопающих – дело рук самих утопающих!) читали мы то, что сами привозили с собой из отпусков, с «большой земли». Весть о хорошей книге, попавшей в гарнизон, мгновенно разносилась среди книголюбов, и за книгой этой выстраивалась очередь, порой расписанная на полгода вперёд.
Помниться, набрёл я как-то в Свободном, в букинистическом магазине, на четырёхтомник Хемингуэя. Издание было свежее – 1982 года. Видимо, кто-то, из имеющих доступ к новинкам литературы, просто решил бешено нажиться, выставив в «Букинисте» сборник стоимостью 17 рублей 10 копеек аж за целых 25 целковых. Таких денег у меня с собой не было, и я, уговорив продавщицу подождать до завтра и отдав ей в качестве задатка всю имевшуюся у меня наличность, пулей помчался назад, в Орловку, выпросил-вымолил у комэски отгул и на следующий день, взволнованный, как молодой жених перед свадьбой, уже опять ехал на перекладных в Свободный, мучаясь всю дорогу вопросом: «купили – не купили?!». Помню, как дрожали у меня руки, когда я, стоя в магазине, перелистывал ещё пахнущие типографской краской страницы. О, великий и мудрый Хемингуэй! Сколь много я у тебя почерпнул! Сколь многому научился! Сколько долгих зимних вечеров ты мне скрасил!..
Да, но как же музыка?! – напомнит мне бдительный читатель. – Присутствовала ли музыка в вашей орловской жизни?
Да! Конечно! Присутствовала! Ещё как присутствовала! Она попросту не могла не присутствовать! Поэтому в следующей главе я буду говорить не просто о музыке, а...
О ЛЮБВИ К МУЗЫКЕ
Однажды ранним воскресным утром, где-то часов в одиннадцать, когда самые первые из нас уже заканчивали пить свой утренний кофе, а самые последние ещё лениво почёсывались под своими пуховыми одеялами, в нашей холостяцкой квартире появился Славик Моисеев – старший лейтенант, лётчик братской второй эскадрильи – и попросил помочь ему перенести пианино...
Надо сказать, что мы ничуть не удивились этой просьбе. Действительно, куда идёт человек, которому с утра приспичило потаскать пианино? Разумеется, к любителям и тонким ценителям музыки. Шучу. Он идёт туда, где может единомоментно найти несколько здоровых мужиков, не обременённых семьёй и домашними хлопотами. В условиях военного гарнизона это, как правило, солдатская казарма или холостяцкая квартира. Солдатская казарма, как известно, находилась от нашего городка в шести километрах, так что у старшего лейтенанта Моисеева выбор был небольшой.
Старший лейтенант Моисеев был далеко не первым и, разумеется, не последним подобным посетителем нашей квартиры. За время нашего проживания в ней мы привыкли к периодическим визитам таких вот «работодателей» и воспринимали их уже как неизбежное, пусть не особо приятное, но и не самое страшное из всех зол. Что-то типа налога на бездетность. Уплачивая этот «налог», мы помогали загружать и разгружать контейнеры уезжающим и приезжающим, затаскивали владельцам на этажи холодильники, диваны и другую привезённую из магазина мебель, таскали радиаторы отопления в аварийные замерзающие квартиры.
Само собой разумеется, что в последующем, уже выросши из коротких холостяцких штанишек, обзаведясь своими семьями, детьми и неподъёмным домашним барахлом, мы сами при необходимости шли в точно такие же холостяцкие квартиры, где проживали уже следующие поколения холостяков, и точно так же просили о посильной помощи. И, между прочим, никогда не получали отказа...
– Какой этаж? – высунув из-под одеяла лохматую со сна голову, заспанным голосом поинтересовался Серёга Гасан.
– С третьего на пятый, – с готовностью ответил Славик и уточнил, – из девятого дома в наш.
Он тоже жил в нашем 13-м ДОСе, только в дальнем от нас, первом, подъезде.
– На пятый!.. – присвистнул Серёга. – Нифига себе! А пониже ничего нет?
Моисеев оценил тонкую Серёгину шутку и заискивающе засмеялся.
– Тяжёлое оно, это твоё пианино? – спросил я, отставляя пустую чашечку из-под кофе на прикроватную тумбочку. Как я говорил, таскать нам приходилось много чего, но с просьбой о переноске пианино к нам обратились впервые.
– Тяжёлое, сволочь... – сокрушился Славик. – Я сам даже одну сторону приподнять не смог... Как железное.
– И где ты его только нашёл?.. – садясь на кровати, вздохнул Серёга.
– Техник какой-то из девятого дома уезжает, так моя жена с его договорилась, – тут же доложил Моисеев...
Пианино в нашем городке было товаром редким, штучным. Попадали они в наш гарнизон, по большей части, случайно – с чьим-нибудь контейнером с «большой земли» и оставались уже навечно: тащить обратно через всю страну тяжеленный капризный инструмент обычно желающих не находилось. Поэтому владелец пианино ввиду предстоящего отъезда начинал судорожно искать «наследника», кому можно было бы сплавить неподъёмную обузу. «Наследник» обычно быстро находился. Я уже упоминал, что при ГДО у нас действовала маленькая музыкальная школа, единственным отделением которой было как раз отделение фортепьяно. Офицерам, как и всем культурным людям, хотелось приобщать своих детей к музыке, а купить где-нибудь в Благовещенске или в Хабаровске новое пианино и доставить его в Орловку было задачей практически неразрешимой. Вот и кочевали инструменты из одной семьи в другую...
– А, это... – со своей любимой литровой чашкой в руке появился в дверях широкоплечий Олег Сацевич – наша главная ударная сила. – Фала есть?..
Раскрою небольшую профессиональную тайну. Мы, как опытные грузчики, на тот момент уже знали, что тяжёлые предметы мебели лучше всего переносить не на руках, а на ремнях. Кто не знает технику этого дела, расскажу – может, когда пригодится. Берётся длинный – не менее пяти метров – кожаный или брезентовый ремень (толстая верёвка) и подсовывается под переносимый предмет так, чтобы по обе стороны оставались два свободных конца. Переносящие берут эти концы, пропускают их через свои плечи, подседают и, зафиксировав ремни руками, встают. Таким образом, вес переносимого груза приходится не на мышцы рук, а на более мощные спинные мышцы. При переноске длинных предметов используются два, три и т. д. ремня и, соответственно, две, три и т. д. пары грузчиков. Единственно, в отличие от грузчиков-профессионалов, мы, за неимением подходящих ремней, обычно использовали фалы от самолётного тормозного парашюта...
– Фалы есть! – обрадовался счастливый обладатель клавишной недвижимости. – Три фалы! Я у Голтвенко взял.
– Значит, вшестером понесём, – быстро подсчитал Олег и подытожил фразой из мегапопулярного на тот момент отечественного триллера, пытаясь подражать неподражаемому голосу Джигарханяна: – Все пойдём!.. (Нас как раз на тот момент в квартире находилось пятеро – двое были в наряде).
– Куда пойдём? Зачем пойдём? – потеснив Олега, в дверях появился Василий Крупин – он ещё ничего не знал, он возвращался из ванной комнаты, и мелкие капли воды бисерно блестели на его коротких чёрных волосах. – Что тут у нас за переполох с утра пораньше?.. Привет, Славик!
– Привет!
– Пианино... несём... – обрадовал его Серёга – он уже встал и, прыгая на одной ноге, пытался влезть в свои тесные джинсы. – На пятый... этаж... Бл-лин!!.. – он всё-таки, как обычно, навернулся.
– Весело! – проводив взглядом завалившегося за диван Гасана, констатировал Василий. – А я-то думаю – чего это мне с утра хочется? Хочется ведь чего-то, а что – понять не могу. Оказывается, пианино мне охота с утра потаскать! И как раз ведь на пятый этаж хочется! Вот на четвёртый бы было не то, низковато, понимаешь, а на пятый – в самый раз! Хорошо б ещё и без завтрака!..Твоё?! – сурово поворотился он к Славику.
– Моё, – виновато потупился тот.
Некоторое время Крупин, подбоченясь, рассматривал нашего раннего гостя, как будто видел его впервые.
– Надеюсь, «Армянский»? – наконец строго осведомился Василий. – А то у меня от «Юбилейного» в прошлый раз изжога была...