ОТКРЫТОЕ ОКНО
Летняя каникулярная.
Как сбитый авто на проезжей дороге,
валяюсь на койке, раскинувши ноги.
Не важен, не нужен, ни в чём не пригоден,
от дел, от жены и от денег свободен.
Семья на всё лето у бабки и дедки.
Прощайте, супруга и милые детки!
Ваш папа не болен, не бит, не контужен –
он просто на службе начальникам нужен.
Жена звонит часто – два раза в неделю:
скорей приезжай, жить в разлуке не дело!
Но я отсекаю все сопли и слёзы:
не время, мадам, –над Россией угроза!
Не время –с кинжалом ползёт мусульманин,
Китай над Сибирью давно нависает,
опять же, оружием бряцает НАТО, –
кому-то страну защищать всё же надо.
И въехав ногою в бутылки пустые,
я ей намекаю на «Бурю в пустыне».
Готов, мол, агрессию встретить любую,
а сам на просвет «Жигулёвским» любуюсь.
Со смаком хлебнув охлаждённого пива,
я ей: «На столе, вот, лежит директива.
Устал изучать огневые их точки!».
И воблой стучу по известинским строчкам.
И слушая в трубке рыданья и стоны,
кричу, что давно всем раздали патроны,
что жду я с сургучной печатью конверта.
И что наградят. Не живьём, так посмертно.
И в зеркале видя круги под глазами,
твержу, что, мол, трудно, живу, как в казарме,
не брит, не обстиран, порой без обеда.
И слышу вдруг в трубке: «Любимый, я еду!!!»...
Песня про Андреаполь.
Повисли капли на брезентовых чехлах,
и командир опять с утра на всех сердит,
и этот дождь пилотам так навяз в зубах,
так надоел, что «...аж под мышками свербит!».
Опять в Анталии жара и мёртвый штиль,
и листья пальм на солнце глянцево блестят,
а в Андреаполе дожди, а в Андреаполе дожди
который день по мокрым крышам шелестят.
Опять цепляет за локатор нижний край,
метеослужба спозаранку на ногах,
но все циклоны – почему-то –на Валдай
несут дожди в лохматых серых рюкзаках.
В Геленджике от солнца пляжников тошнит,
по всей Сибири от жары леса горят,
а в Андреаполе дожди, а в Андреаполе дожди
который день по мокрым крышам шелестят.
До дыр затёрта плановичка и, вздохнув,
комэска снова точит синий карандаш,
а где-то серфинг, оседлав легко волну,
в солёных брызгах лихо выкатил на пляж.
Пропало солнце и не будет, жди – не жди,
на мокрых мачтах флаги мокрые висят,
ведь в Андреаполе дожди, ведь в Андреаполе дожди
который день по мокрым крышам шелестят.
Жизнь беспросветна и пуста, как тяжкий сон,
но погоди рыдать в жилетку, капитан,
взгляни на карту: там, в углу – антициклон,
он малость сдвинулся на юг, а значит – к нам.
А значит –снова мы кабины расчехлим,
с горячих плит рванём в лазоревый зенит,
на край наш сверху поглядим:
да, не Таити и не Крым,
но всё ж, по-своему, прекрасен и любим.
Тыгдынская песня.
[про коней]
Что ж пригорюнилась ты, Полюшка-Полина?
Сбегай-ка лучше да покличь девчат.
Глянь –едут по полюшку видные мужчины,
глянь –по околице копытами пылят
тыгдынские кони, тыгдынские кони, –
тыгдын, тыгдын,
тыгдын, тыгдын,
тыгдын, тыгдын, тыгдын!
Блещут на солнышке кожаны тужурки,
шапки заломлены, чубчики винтом,
зубки в улыбке белее штукатурки,
девок завидев, роют землю копытом
тыгдынские кони, тыгдынские кони, –
тыгдын, тыгдын...
То-то затеется пир у нас горою,
то-то рекою польётся самогон,
сдвинут стаканы славные герои,
песню хмельную запоют о том, что
тыгдынские кони, тыгдынские кони, –
тыгдын, тыгдын...
Что ж ты печалишься, Полюшка-Полина?
Что затуманился васильковый взгляд?
«Ох, полегли все видные мужчины,
ох, полегли все мордами в салат
тыгдынские кони!».
Тыгдынские кони –
тыгдын, тыгдын...