Хранить вечно

– Ничего-ничего! – успокоил его Паквий. – Йешу говорит, что ты справишься. И я считаю, что ты справишься. Тем более что твоя задача это ведь вовсе не споры с прусимами по поводу толкования того или иного положения вашего Закона. Нет! Пусть они сами копаются в своих закорючках! Твоё дело – нести людям правду о великом человеке. О рабби-галилеянине. О том, кто был предан храмовой знатью на казнь, кто принял смерть мученическую и был за праведность вознесён ангелами к престолу Божьему. И главное! То, что рабби-галилеянин есть ни кто-нибудь, а сам Маш-шиах! И что снизойдёт он с небес в час означенный, и в час этот праведные возрадуются, а неправедные низринутся в... э-э... куда они у вас там должны низринуться?

– Никуда, – покачал головой Кефа. – У нас нет, как, к примеру, у греков, понятия Та́ртароса. В Писании пророк Даниэ́ль говорит о грешниках только то, что в день Суда Божьего восстанут они из земли на вечное поругание и посрамление.

Советник поджал губы и пошкрябал пальцем подбородок.

– Ну, что ж... в общем и целом, тоже мало приятного... Ну вот, а говоришь, что Закона не знаешь... Значит, задачу свою ты понял: готовить почву к пришествию Маш-шиаха. Слухи, рассказы очевидцев, проповеди... Что там ещё?.. Хорошо бы было, конечно, пару-тройку чудес каких-нибудь совершить. Именем рабби-галилеянина. Исцеления там чудесные от чего-нибудь. Или даже воскрешение из мёртвых... Ну, или, наоборот, божья кара какого-нибудь отступника... Но это уже, конечно, – так... – Паквий пошевелил в воздухе пальцами, – из области нереализуемых фантазий. Сказки. Мечты.

– Ну, почему же, – медленно сказал Кефа. – Вот это вот как раз и не сложно. Чудесные исцеления – это запросто. С воскрешением из мёртвых, конечно, посложнее. Хотя, в принципе, тоже возможно. А исцеления – это, понимаешь, раз плюнуть. Это хоть завтра.

– Вот как?! – во взгляде советника вновь промелькнуло весёлое изумление. – А ты меня всё больше удивляешь, прим! Причём приятно удивляешь... Нет, правильно я настоял на твоей кандидатуре, правильно!.. Ну что ж, будем считать, что мы поняли друг друга. Или у тебя есть ещё какие-нибудь вопросы?.. Нет?.. Ну всё, тогда забирай свой кинжал и ступай... Кальв!.. – произнесено это было негромко, но дверь мгновенно распахнулась и в проёме возникла могучая фигура опциона. – Кальв, проводи гостя. Объясни ему систему связи и не забудь вернуть буллу... Да, прим, ещё одно... – Кефа остановился в дверях и обернулся. – Скажи-ка мне, как зовут этого вашего пропавшего казначея?

– Йехуда, – сказал Кефа. – Йехуда бар-Шимон из Кериафа...

 

На следующий день община перебралась из Бейт-Эньи в дом на улице Роз – старый, но ещё вполне крепкий и, главное, просторный.

 

А ещё через три дня в попине Адина Горбатого, за час до заката, за стол Кефы подсел неприметный молодой человек в простой некрашеной симле, подпоясанной узким кожаным пояском.

– Мир вам.

– Мир вам.

– Это ты Шимон по прозвищу Кефа?

Кефа кивнул.

– Я. А тебя как звать?

– Это совершенно неважно... Я принёс тебе привет от твоего друга. Он просил передать, что уже почти поправился и вскоре придёт навестить тебя.

– Ты его видел?

Незнакомец покачал головой.

– Нет. Мне передали – я передал... И ещё... Ты, кажется, интересовался неким Йехудой из Кериафа?

– Да... – сказал Кефа, отставляя в сторону недопитую пиалу и чувствуя, как начинают неметь щёки. – Да, я интересовался.

– Так вот, некий Йехуда бар-Шимон недавно купил себе дом и добрый бейт-сеатаим земли в Хкел-Дме.

– Где это? – спросил Кефа непослушными губами.

– Это по Хевронской дороге. Недалеко. С полмиля от Южных ворот.

– Хорошо... Я понял... С полмиля. Недалеко... – он опомнился. – Прости. Заказать тебе что-нибудь?

– Нет, – незнакомец легко поднялся. – Спасибо. Я бы с удовольствием, но... спешу... В другой раз, – он двинулся к выходу.

– Спасибо! – запоздало поблагодарил Кефа.

Незнакомец обернулся и, бегло улыбнувшись, взмахнул рукой.

Кефа сидел и смотрел, как его, облитая лучами закатного солнца, фигура быстро удаляется между почти пустыми в этот вечерний час рядами Верхнего рынка.

– Ах, Йехуда, Йехуда, – покачав головой, пробормотал себе под нос Кефа, – ведь даже никуда далеко не сбежал... Надо же.

Он, не торопясь, допил вино, расплатился с хозяином и неспешно двинулся к тому выходу с рынка, что выводил на Дровяной взвоз – узкую пыльную улочку, круто ниспадающую вдоль Старой стены в долину Сыроделов. Это был кратчайший путь от Верхнего рынка к Южным воротам и дороге на Хеврон.

 

Кефа добрался до Хкел-Дмы уже в густых вязких сумерках. И сразу же постучался в первый попавшийся дом.

Во дворе зашлась лаем собака, и хриплый грубый голос крикнул через забор:

– Кого там носит?! А ну, проваливай, не то собаку спущу!

– Мир вам! – откликнулся Кефа. – Я ищу своего друга. Его зовут Йехуда. Йехуда бар-Шимон. Он недавно купил здесь дом.

– Не знаю я никакого Йехуду! Ходят здесь!.. Погоди. Это не дом ли Гийоры́ Шорника, мир его праху?

– Не знаю. Возможно. Мой друг купил его на прошлой неделе.

– Ну да, так и есть, – голос заметно потеплел. – А другого здесь в последнее время и не продавали... Дом-то у Гийоры хоть и небогатый, и старый, но ещё крепкий. Гийора за ним смотрел. Хорошо смотрел. Дом ведь, если за ним смотреть, он ведь и сто лет простоять может. Верно?.. Земля там, конечно, никудышная, паршивая, глина одна. Но Гийоре-то земля и ни к чему была. Он всю жизнь шорником проработал. Хороший шорник был, ничего не скажу. Сбруи делал хорошо, и до денег нежадный был. А сбруям его сносу не было. Хорошо делал сбруи. Это ведь главное, чтобы человек дело своё хорошо знал. Верно?..

– А где дом-то? – прервал своего невидимого словоохотливого собеседника Кефа. – Как пройти туда?

– Так это на том конце деревни, – откликнулся голос. – Возле оврага. По левую сторону от дороги. Прямо по дороге и иди. Как пойдёшь, так по левую сторону сперва дом Ахарона бар-Ариэ́ля будет. Так? За ним дом Зээ́ва Колесника. Это тот, где пальма большая у ворот. Дальше – дом Йицха́ка Маленького. Мы его в деревне И́циком кличем. За рост его. Он низенький совсем – мне по грудь будет. Но человек хороший. Закон чтит. И ума ему не занимать. Рост – это ведь не главное в человеке. Верно?..

Кефа, не дослушав, поблагодарил и пошёл дальше, поднимая ногами с дороги взбитую до состояния мелкой пудры чёрную пыль. Быстро темнело. На безлунном небе уже вовсю светились колкие лучистые звёзды. Кое-где за заборами, заслышав шаги, вяло взбрехивали собаки, отрабатывая свой бессонный сторожевой хлеб. По-прежнему дул южный ветер, и со стороны Гинно́мской долины тошнотворно тянуло падалью.

Дом покойного шорника стоял чуть на отшибе.

Кефа подошёл к запертым воротам и провёл рукой по шершавым занозистым доскам. И ещё раз. За воротами никто не отозвался – похоже, собаки во дворе не было. Кефа пошёл вправо вдоль забора и, завернув за угол, оказался на узкой, поросшей колючим кустарником, полоске земли, отделяющей домовладение от неглубокого оврага, сбегающего от дороги в сторону невидимого за деревьями Кидрона. На дне оврага уже лежала ночная непроглядная тьма.

Кефа, прижимаясь к забору, осторожно двинулся вдоль оврага. Как он и рассчитывал, вскоре забор, имевший со стороны улицы добрых пять локтей в высоту, стал понижаться и уже шагов через двадцать едва доставал Кефе до подбородка.

Кефа легко перемахнул через ограду, сложенную из скреплённых глиной, плоских камней и, присев под стеной, настороженно прислушался. Ни звука. В доме, до которого отсюда было рукой подать, светилось одно единственное окно – второе от ближнего угла. Поколебавшись, Кефа двинулся к тыльной стороне дома – к задней двери.

Узкая дощатая дверь чёрного хода была заперта изнутри на крючок. Кефа просунул в щель лезвие ножа, поддел запор и осторожно потянул дверь на себя. Петли на двери оказались кожаными, дверная створка раскрылась бесшумно, и Кефа проскользнул внутрь, оставив дверь незапертой, чтобы хоть как-то ориентироваться в царящей в доме темноте.

Впрочем, долго искать ему не пришлось – пройдя через первое помещение и повернув за угол, он оказался в узком коридоре и тут же увидел желтоватый свет, падающий на пол через неплотно задёрнутый одеялом дверной проём. Кефа бесшумно подкрался ближе и осторожно заглянул в щель.

Йехуда в одной нижней рубахе сидел на узкой, застеленной пёстрым покрывалом, кровати. Рядом с кроватью стоял низкий столик, на котором горел открытый масляный светильник и были разложены какие-то бумаги. Один из папирусов Йехуда держал в руке и, наклонив документ к свету, близоруко вглядывался в написанное.

Кефа резко отдёрнул одеяло и вошёл в комнату.

Йехуда вскинул голову и, загораживаясь рукой от света, попытался разглядеть вошедшего.

– Кто?!! Кто здесь?!! Ты кто?!!

Даже в тусклом свете масляной лампады было отчётливо видно, что он смертельно побледнел. От возникшего в комнате движения воздуха пламя светильника заколебалось, и уродливая тень Йехуды на стене пришла в движение, как будто корчась от ужаса.

– Это я, Йехуда, – спокойно сказал Кефа. – Ты что, не узнаёшь меня?

– Кефа?!.. – бывший казначей уронил папирус на пол и, откинувшись спиной на стену, двумя руками ухватил себя за вырез рубахи, то ли намереваясь стащить её через голову, то ли загораживаясь локтями от посетителя. – Ты... Ты... Зачем ты здесь?!

– Зачем я здесь?.. – повторил вопрос Кефа, вглядываясь во враз осунувшееся бледное лицо. – А и вправду, зачем?.. Наверно, затем, чтобы напомнить тебе одну старую пословицу. Помнишь? Верблюд пошёл просить рога, а ему отрезали уши.

Йехуда заёрзал на кровати.

– К чему ты это говоришь? Зачем ты здесь?!.. Ты... Тебе что, деньги нужны?! Дать тебе денег? У меня ещё остались деньги!

– Ты не понял меня, Йехуда, – всё так же спокойно сказал Кефа. – Совсем не понял. Я пришёл сюда вовсе не за деньгами. Я пришёл отрезать верблюду уши.

– Не подходи! – борода Йехуды мелко затряслась, губы его ломались и вздрагивали. – Не смей подходить ко мне! Слышишь?!.. – его рука вдруг метнулась под подушку. – Стой! Не подходи ко мне! У меня есть нож!

– Вот как? – удивлённо покачал головой Кефа. – Надо же, какое совпадение – у меня тоже.

И шагнул вперёд...

 

2

Кефа нашёл Йохи на заднем дворе, где тот, укрывшись в тени раскидистого сикомора, сосредоточенно давил прыщи.

– Вот ты где! – обрадовался Кефа. – А я тебя по всему дому ищу. Иди-ка сюда! Хватит красоту наводить.

Йохи, на ходу вытирая руки о симлу, подбежал к своему старшему товарищу.

– Чего, дод Кефа?

– Скажи, Йохи, – Кефа взял юношу за плечо, – ты когда-нибудь тарантулов ловил?

– Ловил.

– А где ловил? Где они тут у вас водятся?

– Да везде. А что?

– А где их больше всего? – продолжал выпытывать Кефа. – Где тут самое паучье место?

<=                                                                                                                                           =>