Хранить вечно
Скол шестой
Палестина. Хиеросолим – Кафарнаум – Кесария
(DCCLXXXV ab U. c., Aprilis-Augustus-December)
1
Советник Паквий выглядел уставшим.
– Проходи, прим. Присаживайся, – кивком головы пригласил он Кефу и, осторожно откинувшись на спинку кресла, скрестил руки на груди. – Слушаю тебя.
В кабинете советника было, как всегда, жарко и отчётливо припахивало дымком – в углу потрескивала свежими угольками большая низкая жаровня.
Кефа уселся на предложенный стул и, развязав тесёмки, скинул с плеч пыльный плащ.
– Трибун, я ничего не понимаю! – немного нервно начал он. – Куда вы все пропали?! Где Йешу?! Где префект?! Что, в конце концов, вообще происходит?! Почему люди Ханана ведут себя так, как будто в Хиеросолиме больше нет, понимаешь, романской власти?! Почему членов нашей общины практически перестали пускать в Храм?!
Паквий, не перебивая, выслушал Кефины вопросы, помолчал, а потом вяло разлепил губы:
– Что происходит?.. Ничего хорошего, прим, не происходит. У нас большие неприятности... Какие – тебе, в общем-то, знать не обязательно. Скажу одно, В Роме значительные перемены... И не в пользу нашего префекта... Пилата вызвали в Сенат. На мартовские иды он отплыл из Кесарии в Рому. Когда он вернётся... – советник пожевал губами, – и вернётся ли вообще – неизвестно.
– Это что, дело рук Ханана?
Паквий покачал головой.
– Нет. Ханан здесь ни при чём. Там свои дела... Очередной делёж власти.
– Понятно... А Йешу?
– А что Йешу, – советник пожал плечами. – Йешу в Кесарии... Пока... Во всяком случае, уезжая, префект никаких распоряжений на его счёт не сделал. По-моему, Пилат про него просто забыл.
– Забыл?!.. – Кефа в смятении подёргал себя за бороду. – А как же?.. Ну да... То есть, я так понимаю, первосвященником рабби уже не быть?
Паквий устало потёр лицо ладонью.
– Давай не будем забегать вперёд, прим. Хорошо?.. Возможно, ещё не всё потеряно. Возможно, префект ещё вернётся из Ромы... живым и здоровым... Он ведь однажды уже ездил на слушанья в Сенат... – советник вздохнул. – Правда, надо признаться, в тот раз всё было не настолько серьёзно... Но я повторюсь, возможно – возможно! – ещё не всё потеряно. Случаи бывали. И не раз... Так что, если он вернётся, проект под названием «Приход Машиаха» ещё вполне может быть реализован.
– Мне кажется, трибун, – медленно произнёс Кефа, – ты сам не очень-то веришь в сказанное.
– А какая тебе разница, прим, верю или не верю я в сказанное?! – несколько раздражённо отреагировал Паквий. – Ты делай своё дело! А я буду делать своё!.. Ты пойми, – уже более спокойно, примирительно сказал он, – сейчас такая неразбериха! Что в Роме, что у нас... Проконсула нет. Префекта нет. Лукия Кезе́нния Пета из Двенадцатого «Молниеносного» тоже отозвали в Рому, а в Шестом «Железном» легата нет ещё с прошлого года. Так что из четырёх легатов на месте сейчас только один – Гай Стерти́ний Ма́ксим из Третьего «Галльского». Да и того никогда не найдёшь в его резиденции в Рафанее. Вечно он торчит где-то в Трахонитиде, на восточной границе, поскольку парфяне-кочевники ему не то что спать спокойно, они ему до ветра спокойно сходить не дают... – советник махнул рукой, после чего положил ладони на подлокотники и снова вздохнул. – Так что давай не будем торопить события, прим. Надо выждать... Надо уметь ждать.
– Но нам-то что делать?! – Кефа подался вперёд. – Ханан совсем обнаглел! Он распорядился, чтоб людей нашей общины не пускали в Храм! Это как?!
Паквий поморщился.
– Успокойся... Уверяю тебя, это всё временно. Ханан побесится и успокоится. Пусть он думает, что для него и для Каиафы всё обошлось. Пусть пока радуется... Ты мне лучше вот что скажи, меняльные столы работают исправно? На них Ханан не покушается?
Кефа повёл плечом.
– Да вроде нет. Работают себе... Деньги я тоже исправно передаю твоим людям. Ну, не я лично, у меня этим Сте́фанос занимается.
– Грек?
– Да. С Кипра. Лет десять назад перебрался в Йерушалайм. Я, вообще, на столы только греков поставил. У них, понимаешь, деньги к рукам не так сильно прилипают.
– Понятно... Ну, и как этот твой Стефанос, справляется?
– Не то слово. У него каждая прута на учёте. Я бы так не смог.
– Хорошо... – советник побарабанил пальцами по подлокотнику. – Ты смотри, сейчас будь повнимательней. Ханан, пока префекта нет, попробует отыграть всё назад. Особенно то, что касается меняльных столов. Так что Стефанос Стефаносом, но контролируй всё сам. Деньги должны поступать регулярно. Если профукаем с тобой столы, префект, когда вернётся, головы нам снимет. Так что, ежели какие проблемы – сразу ко мне.
– Куда? – усмехнулся Кефа. – В Кесарию?
– М-да... – Паквий потёр гладко выбритый подбородок. – Тоже ведь проблема... Ладно, у тебя есть связь через попину Адина Горбатого, так что, если что-то срочное, сообщай через связника. Дня через два-три я буду знать.
– Я понял, – кивнул Кефа.
– Да, вот ещё что... – советник отлепился от спинки кресла и, поморщившись, придвинулся к столу.
– Спина? – сочувственно спросил Кефа.
– Будь она неладна! – сквозь зубы подтвердил трибун. – Второй день изводит!.. Где ж эта писулька?!.. – он принялся раздражённо рыться в бумагах, которыми был сплошь завален стол. – А! Вот!.. – советник вытащил из-под кипы свитков один из папирусов и разгладил его ладонями. – Вот она... Это, кстати, опять к разговору о Ханане. Значит, смотри, мне тут доносят, что... что... Ага! Вот. Что некий... э-э... Хананья́ бар-Танху́м, который живёт со своей женой в Топорном переулке в бывшем доме Рама Стеклодува... Это ведь ваш дом?
– Да, – подтвердил Кефа. – Нашей общины. По осени купили. И Хананью, кстати, я знаю. И жену его, Шаппиру́. Очень приветливая пара. И набожная. Они к нам в общину совсем недавно пришли. Всего месяца три назад. Пешком шли, аж из Сидона, представляешь? Дом там свой продали, землю и к нам пришли.
– Из Сидона, говоришь. Ну-ну... – Паквий криво улыбнулся и снова склонился над папирусом. – Так вот, мне доносят, что этот самый Хананья бар-Танхум регулярно, как минимум раз в неделю, бывает в доме первосвященника Каиафы...
– Что?! – изумлённо задрал брови Кефа.
– Да-да! – кивнул Паквий. – Ты слушай!.. Значит, приходит он к первосвященнику обычно рано утром, на рассвете, находится в его доме недолго, четверть часа, полчаса от силы, и потом возвращается прямиком домой, в свой Топорный переулок, – советник поднял глаза. – Это тебе ни о чём не говорит?
Кефа выставил ладонь.
– Погоди, трибун! Я не понял, вы что... следите за нами?
– Мы следим за Каиафой, – успокоил его Паквий. – Этот Хананья попал в наше поле зрения совершенно случайно. Просто однажды обратили внимание: ходит человек к Каиафе, как на работу... Так что ты скажешь по этому поводу?
– Завтра же погоню из общины! – заиграл желваками Кефа. – Поганой метлой! Чтоб даже духу не было!..
– Ты погоди, – остановил его советник. – Не горячись. Прогнать ты его всегда успеешь.
– А что же мне с ним делать, если не прогонять?! – возмутился Кефа. – Он, небось, доносы на всех нас строчит Каиафе, а я с ним после этого, понимаешь, целоваться должен?!
– Целоваться с ним не обязательно, – терпеливо возразил Паквий. – Но и гнать не надо спешить. Ты лучше попробуй использовать этого Хананью против его хозяина. Против Каиафы. Ну и, разумеется, против Ханана, поскольку, я уверен, все доносы в конце концов стекаются именно к нему. Так что гнать не спеши, а попробуй с ним поиграть.
Кефа прищурился.
– Это как?
– Это так, – советник сцепил пальцы и, положив руки на папирус, внимательно посмотрел на Кефу, – Поговори с ним. Разумеется, один на один. Скажи, что всё про него знаешь. Припугни. Как следует припугни. И предложи работать на себя. Пусть он по-прежнему доносит на вас Каиафе. Но пусть он теперь доносит то, что ты ему скажешь. То, что выгодно тебе... Понял?
Кефа задумчиво пошкрябал в бороде.
– Хитро́...
– Кстати... – советник, вновь порывшись на столе, извлёк на свет ещё один документ. – На самом деле, этот Хананья вовсе не из Сидона. Это он вам наплёл. На самом деле он из Лода. Был там младшим писарем при таможне... И дом свой в Лоде он не продавал. Полагаю, Каиафа его попросту нанял. Ну, или пообещал что-то. Может, должность какую при Храме пообещал. Или долги его заплатить – долги у этого Хананьи в Лоде остались. Приличные, кстати, долги. Ну, или ещё что-нибудь. Собственно, это уже мелочи, это для дела не столь важно.
– Да-а... – протянул Кефа. – Правду говорят: век живи – век учись. Никогда бы не подумал. Такая, понимаешь, дружная пара. Погоди! Так что, может, и жена его ему не жена? Шаппира эта.
– Нет, тут всё верно. Шаппира – его жена. Детей у них, правда, нет, а так – всё нормально... Кстати, жену его тоже возле дома Каиафы видели... – Паквий вновь заглянул в бумагу. – Видели её там... третьего дня и... да, и на прошлой неделе.
– Всё верно, – Кефа грустно кивнул. – Хананья уже вторую неделю болеет... Значит, получается, и жена его в доле.
– А что, – хмыкнул советник, – хорошая пара. Как ты говоришь, дружная. Иными словами, у повара обе руки в тесте.
– Не сдержусь, – пообещал Кефа. – Ей богу, не сдержусь! Набью я ему всё-таки морду. Терпеть не могу, когда крысятничают!
– Спокойней, прим, спокойней... Не он первый, не он последний. Ты влез в жёсткую игру, прим. Так что поменьше эмоций, а побольше... Головой, короче, думай. В таких делах голова должна быть на первом месте. Дураки тут не нужны. Дураки проигрывают сразу.
– Ладно, трибун... – Кефа посопел носом. – Пусть будет по-твоему. Поиграем... Не люблю я, понимаешь, все эти игры, ещё с Нумидии не люблю, но... раз уж всё так сложилось. Пусть будет по-твоему.
– Ну и хорошо... – кивнул Паквий и снова осторожно откинулся в кресле. – У тебя что-нибудь ещё?
– Нет... Пока нет, – Кефа, поняв, что аудиенция закончена, поднялся и, сняв со спинки стула свой плащ, повесил его на руку. – Трибун?
– Я пробуду в Хиеросолиме ещё недели три, – сказал советник. – Так что, ежели что – заходи, не стесняйся... Бэни!
В дверном проёме возник сложенный пополам слуга.
– Господин?
– Проводи... – Паквий кивнул на Кефу. – И готовь терму.
– Терма готова, господин. Всё, как господин любит... Девочек в терму прислать?
Советник, кряхтя, поднялся.
– Не надо... Не до девочек мне сейчас... Попи́дий на месте?
– Да, господин. Вчера прибыл.
– Пошли за ним. Пусть приходит в терму. Пусть возьмёт глину и... что там ещё? Мазей каких-нибудь. Короче, скажи, спина у господина опять болит.
– Да, господин.
Они вышли в коридор.
– Ступай, прим, – кивнул Кефе советник. – Бэни проводит тебя.
Он повернулся и, держа спину очень прямо и чуть прихрамывая на правую ногу, медленно пошёл вглубь здания. Слуга дождался, когда его хозяин скроется за углом, а потом повернулся к Кефе.
– Дорогу найдёшь, не заблудишься?
Кефа удивлённо посмотрел на него.
– Тебе ведь, кажется, приказали меня проводить.