Хранить вечно
– Твой отец спас жизнь моему учителю и другу, – сказал Петрос.
Префект встрепенулся.
– О, да! Он любил рассказывать эту историю. Очень любил! Месяца не проходило, чтоб он не вспоминал об этом! Мне кажется, что это был лучший эпизод за всё время его службы на Востоке. Во всяком случае, самый памятный. Ни о чём он так часто не вспоминал, как об этом. Я уже годам к десяти знал всю эту историю наизусть. И про доброго иудея-целителя, и про разбойника Бар-Аббу, и про настойку из корня мандрагоры. Отец, помнится, очень гордился этой своей выдумкой... – Квинт Лонгин улыбнулся. – Правда, в последние годы он стал добавлять в эту историю всё новые и новые подробности, и в конце концов уже выходило, что это он, чуть ли не лично, в одиночку, выследил и схватил Бар-Аббу и что это он, причём по собственной инициативе, а не по приказу Паквия, спас на кресте несчастного иудея-лекаря... Кстати, я запамятовал, как его звали, этого иудея?
– Йешу. Его звали: рабби Йешу, рабби-галилеянин.
– Да-да! Есу! Точно! Есу... Что с ним потом стало?
– Он умер... – глухо сказал Петрос. – Через год. В тюрьме.
– Жаль! – воскликнул префект. – Очень жаль! Отец говорил, что он был прекрасным лекарем. В Рафанее у отца на глазу начало расти бельмо. Он чуть не ослеп. Так вот, этот Есу в два приёма вылечил ему больной глаз. Отец всегда очень тепло отзывался об этом иудее... Жаль, действительно очень жаль!.. Да!.. – отвлёкся он от воспоминаний. – Так что тебя так рассмешило в начале моей речи? Что там тебе... вспомнилось?
Петрос махнул рукой.
– Глупость! Право, сущая глупость! Знаешь, как это бывает – придёт в голову посреди серьёзного разговора какая-нибудь смешная глупость, и сидишь, не знаешь, что делать: и улыбнуться нельзя – понимаешь, что и разговор испортишь, и собеседника обидеть можешь; и удержаться от улыбки тоже нет никакой возможности – сама, понимаешь, на рожу лезет.
– Ну и что там тебе такого смешного в голову пришло?.. Да говори уже, мне теперь и самому любопытно стало! Говори-говори – не обижусь!
Петрос виновато улыбнулся.
– Ещё раз прости, префект!.. Я как-то в госпитале валялся после ранения. В Ламбессе. Давно это было. Я ещё молодой был. Так вот, там, при госпитале, кот обитал. Такой – жёлто-серый, с чёрными полосками на хвосте. Любили его все. Забавный он был... В общем, звали его Кассий. Ну, когда ты про свой древний род заговорил, этот кот мне почему-то сразу на ум пришёл. Он – Кассий, вы – Кассии. Не знаю, почему. Я ведь говорю: глупость! Прости меня ещё раз, коли я тебя нечаянно оскорбил или обидел! Прости глупого старика!
Квинт Лонгин, не мигая, смотрел на Петроса. Потом губы его тронула улыбка.
– Смешно. Кот Кассий. Действительно смешно... Так что привело тебя ко мне, любитель котов Петрос-Симон-Кифа?
Петрос учтиво поклонился.
– Просто Петрос, префект. Или, если хочешь, Петрос Проповедник.
– Хорошо, просто Петрос. Так скажи, зачем ты попросил кентуриона Кеста доставить себя ко мне?
Петрос повёл плечом.
– Кентурион Сервий Кест сказал, что это кратчайший путь к кесарю Нерону.
– Даже так?! – удивился Квинт Лонгин. – Первый раз вижу человека, на которого объявлен розыск и который сам, добровольно, пришёл и сдался властям. Позволь узнать, зачем? Ты что-то задумал? Или у тебя есть могущественные покровители?.. Хотя о чём это я?! Какие уж тут могут быть покровители, если тобой интересуется лично император?!
Петрос усмехнулся.
– Ничего особенного, префект. Просто кесарь ищет меня. А я ищу кесаря. Почему бы нам не встретиться к нашему обоюдному удовольствию?
– Ты полагаешь, тебя ждёт удовольствие?!
– А почему нет?
– Насколько я знаю, тебя разыскивают за кражу и убийства. Вряд ли наказание за эти преступления доставит тебе удовольствие.
Петрос вздохнул.
– Я много старше тебя, префект, и я много больше знаю об удовольствиях. И что-то мне подсказывает, что встреча с кесарем принесёт мне если уж и не радость, то, по меньшей мере, удовлетворение.
Несколько мгновений Квинт Лонгин, не мигая, смотрел на Петроса.
– Ну, хорошо, – наконец сказал он. – Я отведу тебя к кесарю... Не знаю, для чего тебе это надо и что ты там себе нафантазировал, но... будь по-твоему. Тем более, как должностное лицо, я просто обязан выполнить высочайший приказ и доставить разыскиваемого преступника к принцепсу!.. Но, честно говоря, я не завидую тебе, Петрос Проповедник. Ох, не завидую! Хлебнёшь ты горячего! До самых печёнок хлебнёшь!.. – префект замолчал, задумчиво барабаня пальцами по колену. – Странно устроен мир... – спустя какое-то время, отрешённо глядя перед собой, негромко добавил он. – Мой отец спас от смерти на кресте твоего учителя. А я буду тем, кто почти сорок лет спустя отправит на крест его ученика...
Нынче император Нерон поднялся необычайно рано для себя – в начале второй дневной стражи. Сразу после полудня на новом Ватиканском гипподроме должны были начаться скачки, и кесаря одолевало нетерпение – за месяц, проведённый на вилле в Тарракине, он соскучился по ярким зрелищам. Известие о поимке давно разыскиваемого убийцы и вора, Симона-Петроса, принцепс воспринял как добрый знак и сразу же приказал доставить к нему схваченного преступника. Да, немедленно! Да, до завтрака! Успею ещё позавтракать! Сами знаете, для меня на первом месте – государственные дела!..
Стражники ввели Петроса в спальню императора и, ловко ткнув древками копий под сгибы ног, уронили его перед кесарем на колени. Руки Петроса были связаны за спиной, тем не менее солдаты – два рослых мордатых преторианца – стоя рядом по бокам, цепко держали его за плечи твёрдыми, как камень, ладонями.
– Э-э, да ты совсем старый! – едва взглянув на Петроса, воскликнул Нерон. – Он же старый совсем! – кивнул он на узника присутствовавшим тут же, в спальне, советнику Эпафродитосу и префекту претория Тигеллину. – Я-то думал, там разбойник! Головорез! А тут!.. Как же ты смог убить стольких людей и завладеть золотом?! – снова обратился он к арестанту.
– Это было давно, кесарь, – сказал Петрос, – я тогда был гораздо моложе. И я никого не убивал для того, чтоб завладеть золотом. Меня – да – пытались убить. Я же, если кого и убил, то лишь обороняясь, борясь за свою собственную жизнь...
Нерон вырвал у раба, «одевавшего» высочайшую длань многочисленными перстнями и браслетами, свою руку и нетерпеливо пощёлкал пальцами:
– Брось! Брось! Не нужны мне твои объяснения!.. Ты мне скажи: золото сейчас у тебя?! Оно всё цело?! Там действительно полторы сотни талантов?!
– Там даже больше, кесарь, – заверил принцепса Петрос. – Я не растратил из золота царя Агриппы ни единого аурея. Более того, занимаясь торговлей, я смог преумножить доставшиеся мне по стечению обстоятельств богатства. Теперь у меня около двухсот талантов золота. Если быть точным, их у меня сто восемьдесят восемь.
– С ума сойти! – воскликнул Нерон. – Воистину сегодня удачный день!
– Кесарь! – подал голос префект Лонгин, доставивший Петроса в императорские покои и до этого момента скромно стоявший в сторонке. – У арестованного изъят кошель с золотом. В нём обнаружено двадцать четыре аурея. Все монеты старые – чеканились ещё при императорах Тиберии и Гае. Это, хотя и косвенно, но подтверждает наличие у него золота царя Агриппы.
Нерон вскочил и быстро подошёл к префекту.
– Где?! – требовательно протянул он ладонь. – Где они?!
Квинт Лонгин с поклоном протянул императору кожаный мешочек.
– Вот они, кесарь. Я специально захватил их с собой.
Нерон нетерпеливо выхватил у него кошель и, распустив завязку, вытряхнул на ладонь несколько монет; руки у него подрагивали.
– Да!.. – жадно рассматривая золото на своей ладони, радостно возвестил он. – Да, это оно! Золото царя Агриппы! Я знаю! Я чувствую! – глаза у императора горели, ноздри раздувались, он подскочил к стоящему на коленях узнику и сунул ему под нос руку с деньгами. – Где?! Где золото?! Где ты его спрятал?! Говори, иудей! Мои люди разобрали весь твой дом до основания – и не нашли даже жалкого аса!
Петрос усмехнулся.
– Почему-то каждый, считая себя мудрецом, мнит прочих дураками. Кто же держит такие деньжищи дома, кесарь? Ты ведь тоже не прячешь свои богатства у себя под кроватью...
Стоящий справа от Петроса преторианец не сильно, но чувствительно ткнул его кулаком в скулу:
– Придержи язык, пёс!
Нерон замахал на солдата руками:
– Подожди! Подожди!.. Скажи! Где оно?! Где золото?! – кесарь нагнулся к Петросу так, что их лица оказались на одном уровне. – Где ты его прячешь?! Скажи! Где?!
– Примерно двадцать стадиев по Соляной дороге, – глядя императору в глаза, отчётливо произнёс Петрос. – В лесу. В тайной пещере.
Кесарь выпрямился и победно оглядел присутствующих.
– Отряд преторианцев на Соляную дорогу! Быстро! – отрывисто приказал он. – Вторую когорту в полном составе! С оружием! И с телегами! Смотрите, чтоб телег хватило!.. Рабов не брать! А то знаю я их! Потом половины золота не досчитаешься! Чтоб золото грузили только солдаты! Ясно?!.. Ты! – обратился он к префекту претория. – Ты отправляйся тоже! Присмотришь там за всем! Этого, – он ткнул пальцем в сторону Петроса, – возьмёте с собой – он покажет дорогу!..
– При одном условии!.. – громко объявил Петрос и, когда все обернулись к нему, тоном ниже повторил: – При одном условии, кесарь!
Нерон небрежно отмахнулся:
– Знаю я твоё условие. Золото в обмен на жизнь. Так? Я принимаю его. Без разговоров. Можешь даже не сомневаться – если золото окажется на месте, в целости и в сохранности, я немедленно помилую тебя. Сто восемьдесят восемь талантов золота за голову одного старого разбойника! – он расхохотался и повернулся к Тигеллину и Эпафродитосу. – Неплохо, а?! Если бы каждый разбойник платил мне за свою жизнь такой выкуп, я бы... Я бы собрал из них отдельный легион! И назвал бы его «Золотым»! А?! «Золотой» легион Нерона! Неплохо, а?! – и он снова расхохотался, донельзя довольный своей выдумкой.
– Всё верно, кесарь! – дождавшись окончания высочайшего веселья, подал голос Петрос. – Всё верно! Но я прошу не только за себя! Сейчас в Туллиануме томятся почти три сотни узников. Это – христиане, схваченные по всей Роме по твоему приказу. Они тоже должны быть помилованы и освобождены! Все до единого!
Всё тот же преторианец негромко зашипел и больно сжал Петросу плечо. Впрочем, император и на этот раз не обратил внимания на дерзкий тон арестованного.
– Ах, вот оно что! – воскликнул он, вновь возвращаясь к узнику и останавливаясь над ним. – Христиане! Ну да! Верно! Ты что, пришёл просить за своих сектантов?! За этих вероотступников?! За этих убийц детей и пожирателей внутренностей?! Нет, ну, это уже слишком! Боги не простят мне этого!
Петрос, подняв голову, не отводя глаз, смотрел в лицо принцепсу.
– Ты прекрасно знаешь, кесарь, что христиане никакие не убийцы! – твёрдо сказал он. – И уж тем более, не пожиратели внутренностей! Это всё – лишь гнусные слухи, распускаемые, понимаешь, нашими врагами! Не веришь – спроси об этом Варрона. Твоим следователям, ведущим дознание, это известно лучше, чем кому бы то ни было. А ещё лучше, сам посмотри протоколы допросов, – и все твои сомнения на этот счёт, если они ещё до сих пор были, развеются, как дым на ветру.
Нерон небрежно отмахнулся.
– Брось! Всё это – лишь слова. Я не собираюсь терпеть у себя под боком грязную иудейскую секту! Я приказал искоренить ересь в Роме, и мой приказ будет безусловно исполнен! Скоро Аполлоновы игры, и я не позволю, чтобы какие-то христиане, или там ещё кто-нибудь, помешали народу Ромы праздновать и веселиться в эти дни!
– И ты готов ради этого отправить на костёр три сотни человек?! Включая женщин и детей?!
Нерон пожал плечами.
– Ну, разумеется!
– Что ж, – Петрос опустил голову, – тогда... Тогда, пожалуй, тебе не придётся подержать в руках золота царя Агриппы.
– Что?!!.. – выдохнул император и, ухватив Петроса за бороду, резко вздёрнул его голову вверх. – Что ты сказал, падаль?!!.. – глаза принцепса прищурились, губы сжались в тонкую нить, на побледневшем лице сквозь рыжеватую щетину проступили редкие серые веснушки. – Ты!.. Ты смеешь диктовать мне условия?! Мне!! Великому кесарю!!.. Да я!.. – он приблизил своё лицо к лицу узника и перешёл на громкий шёпот – Петроса обдало кислой вонью из его рта. – Для начала я прикажу ободрать тебя кнутом! А потом... А потом тебя подвесят над чаном с кипящим маслом и начнут медленно опускать туда. Сначала по щиколотки. Потом по колени. А потом по пояс. И ты скажешь всё! Всё!! Ты точно и подробно расскажешь, где ты спрятал золото! А после этого ты пойдёшь на костёр! Вместе со всеми своими друзьями-сектантами! Вы будете гореть рядом! Вместе! На соседних кострах!.. Ты понял меня?!
Нерон ткнул арестанта кулаком под скулу и, отпустив его бороду, брезгливо вытер ладонь об одежду.
Петрос покачал головой.
– Вряд ли этому блестящему плану суждено сбыться. Посмотри на меня, кесарь. Я стар. Я очень стар. И у меня больное сердце. Боюсь, оно не выдержит даже кнута. Не говоря уже о чане с маслом... Так что нам с тобой лучше договориться по-хорошему... Ну, рассуди сам, что такое три жалких сотни христиан по сравнению с миллионом жителей Ромы? Капля в море! Что мы можем?!.. К тому же, если захочешь, эта капля вообще утечёт из города. Отпусти всех арестованных, и уже завтра никого из них не останется в Роме. Мы все уйдём из города и, клянусь, ты никогда больше не услышишь про нас!.. А у тебя останется золото! Много золота! Сто восемьдесят восемь талантов!.. Можешь считать это выкупом за арестованных. А что, больше чем по полталанта за каждого! Да за полталанта золота на рынке можно купить два десятка рабов! Причём хороших рабов, здоровых мужчин и женщин, а не жалких больных стариков и желторотых подростков! Подумай, кесарь!
Нерон не отвечал, стоя спиной к арестованному.
– Действительно, кесарь, – подал голос Эпафродитос, – прах их побери, этих христиан. Да пусть катятся! Только возиться с ними! Золото важнее!
– Да всё равно половина из них скоро сдохнет! – поддержал советника и Тигеллин. – Их ведь месяц промурыжили в Туллиануме! А там и двух недель не все выдерживают... Золото, забирай золото, кесарь!
Нерон вскинул унизанную перстнями руку.
– Ладно!.. Ладно вам! Вы-то чего волнуетесь?! Вам-то что за дело?!.. он подозрительно оглядел присутствующих. – Или уже прицелились на золото царя Агриппы?!.. А?! Что молчите?! Поразевали уже, небось, рты на чужой кусок?! Да?!.. Можете не суетиться! Всё равно оно не про вас!.. – он помолчал, а потом, не оборачиваясь к Петросу, выдавил из себя: – Хорошо, иудей... Всех твоих подельников выпустят... Как только золото доставят во дворец – всех отпущу.
– Всё правильно, кесарь, только всё наоборот, – поправил принцепса Петрос. – Как только ты всех отпустишь – я покажу, где золото. Не раньше.
Нерон дёрнулся, но сдержался.
– Ещё что-нибудь? – он всё-таки повернул голову к арестанту и даже нашёл в себе силы перейти на ёрнический тон. – Как, к примеру, насчёт золочёных носилок до твоей тайной пещеры? И раба с опахалом?
Петрос не отреагировал на подначку.
– О том, что все заключённые отпущены на свободу, я хочу услышать непосредственно от начальника Туллианума, – холодно произнёс он. – И учти, Кесарь, я знаю кентуриона Сервия Кеста лично.
Нерон молчал, с ненавистью глядя на арестованного. На небритых скулах принцепса ходили острые желваки.
– Хорошо... – наконец медленно и хрипло сказал он. – Золото в обмен на заключённых. Ладно... Уведите его! – кивнул он на Петроса стражникам; те подхватили своего подопечного под руки и чуть ли не бегом выволокли из комнаты. – Ты! – указательный палец императора нацелился в префекта претория. – Сразу, как только из тюрьмы освободят заключённых, волоки этого... эту падаль на Соляную дорогу. Пусть показывает свою тайную пещеру. Золото везти во дворец! Ясно?! Всё до последней монеты! Как только доставите – сообщите мне. Сразу! Я буду на гипподроме... И учти, за золото отвечаешь головой! Лично! Слышишь?! Пропадёт хоть один аурей – лучше сразу вены себе вскрой! Понятно тебе?!.. Всё! Ступай!.. Да! Иудея этого козлобородого не вздумай отпускать! Ко мне его потом! Я с ним лично разберусь!.. Сердце у него, видите ли, больное! Ничего, найдём и на его сердце достойную пытку! На кресте он у меня, во всяком случае, ещё вдоволь нависится!.. Всё! Всё! Ступай!..
Тигеллин ушёл. Нерон повернулся к городскому префекту.
– Ты тоже давай на Соляную дорогу. Следом за преторианцами. Присмотришь там – как да что. Лишняя пара глаз не помешает. Да и золото целее будет.
– Да, кесарь! – Квинт Лонгин учтиво поклонился и вышел.
– Ну, а ты, мой друг, – император подошёл к Эпафродитосу и положил ему руку на плечо, – ты тоже поезжай туда. Присмотришь за ними обоими. Мне так спокойнее будет... Вот ведь времена настали, – вздохнул Нерон, отходя от советника и сокрушённо качая головой, – ведь никому же верить нельзя! Ни-ко-му!..