РОСА ВОДОЛЕЯ
XI
Утром, взяв небольшой этюдник, который всегда возил в машине, Илья ушел, как всем объявил, на пленэр. На самом деле ему хотелось прийти в себя, восстановить равновесие, утраченное вчера на озере, и не было лучше средства, чем одинокая прогулка. Места были незнакомые, но тем интересней побродить по глухим проселкам и тропкам, увидеть новые пейзажи, встретить что-нибудь неожиданное. Здесь, на лесистых валдайских холмах, где чуть ли не за каждым – речушка или озерцо, ландшафты так разнообразны.
Пройдя берегом, а затем лугом, он сворачивает в гору, в лес, где торчит над далекими макушками елей вышка триангуляционного пункта. Солнце уже встало, на небе ни облачка, луг позади серебрист от росы, и все вокруг сверкает и блестит в молодых ярких лучах. Поляны облиты ослепительным золотистым светом, падающим сияющими косыми столпами из-за стволов, под которыми, в сырой тени, еще дымится голубоватый туман. Светлая зелень берез, насквозь пробитая солнцем, так янтарно-прозрачна, легка, таким живописно-золотым кружевом кинута на глубокую, сочную тень леса, на зеленую чернь елей, так осязаем блистающий вольный воздух меж деревьями, что он замирает на мгновение от счастья. Ах, ну что может быть лучше? Как трепещет, дышит, звенит весь этот простор, насыщенный трелью жаворонка, посвистом синичек, нежными запахами ночных фиалок и душицы, всем невместимо-роскошным богатством красок, звуков, запахов!
Он входит в пахучую, сыроватую глушь леса и бредет то по еловой чаще, перешагивая глухие, затканные, как малахитом, влажною губкой мха буреломины с красными блюдечками сыроежек, то по солнечным полянам среди душно и жарко благоухающих смолой сосен, то по веселым березовым рощицам, полным цветов, света и золотисто-белого утреннего сияния, натыкаясь порой на дико заросшие овраги с поблескивающей внизу черной водой и вспугивая в кустах больших, цветисто-ярких, низко пролетающих сизоворонок. И поднимается, наконец, на возвышенный холм, где лес переходит в широкую луговину, утонувшую в несметных цветах и высоких травах, над которыми порхает ласковый ветер и вьются пестрые бабочки.
Что за даль открылась кругом! Какой безграничный, сияющий, уютный простор под необъятным, в белых локонах облаков, небом! Вон еще два холма, и деревня с белой церквушкой над березовой рощей, а там, подальше, другая, и как-будто озерцо синеет между ними; а вдали опять колоколенка, и чуть блестит сквозь туман лента речки, за которой – холмы, холмы и голубоватые, едва различимые уже кущи рощ и лесов, сливающихся на горизонте с облаками… Какой вид! Вот бы где поставить дом, чтоб всегда любоваться и возноситься душой!
Илья бродит по луговине, по жаркому благоухающему разнотравью, выбирая, где поставить этюдник, и вдруг натыкается на замуравевшие глыбы фундамента, кое-где вывороченные. «О… так и был же дом!» – вскрикивает он, поняв, что это фундамент бывшей тут когда-то – может, сотни лет назад – усадьбы. Спустившись по склону с холма, находит внизу обширное, круглое – похоже, искусственное – озеро с круглым же островком посередине. Открытие это его восхищает. Что-то неподвластное времени, прошедшее через сотни и тысячи лет, трогает сердце. Томительно-сладостное чувство счастья, которое жило здесь раньше и продолжается до сих пор, охватывает его, и это как-то связывается в его воображении с Викой, и влага восторга перед непостижимым – наверное, перед красотой, – застилает на миг глаза.
Он поднимается наверх и озирает бескрайние дали. Ему не хочется уже рисовать, он хочет вместить все это в сердце, – слиться, как ветер, с неоглядной волнующей ширью. И вот летит уже, летит над зелеными бархатными холмами, то ныряя в синюю рябь озера и вспугивая диких уток, то выписывая вираж над маковкой колокольни, то взмывая к самому облаку, скрывшему солнце, ослепительно сияющему по краям белой бахромой и предостерегающему глухим медленным рокотом… «Разве красота в картинах? – думает он, паря над вьющейся между кустами речкой. – Она – вот… Она – в необъяснимой гармонии природы, приводящей меня в восторг. Она – реальна. Но откуда в ней она?..»
Солнце, в самом деле, скрылось, потянуло свежим ветерком, и в небе, хотя не видно еще грозовых туч, порой гулко погромыхивает.
«Все дело – в комбинациях, сочетаниях, соединениях… И комбинации эти неповторимы…» – пытается философствовать Илья, не раз думавший о природе прекрасного, но выводы эти почему-то не успокаивают.
Опять выглянуло солнце, но в вышине где-то перекатывается гром, и вдруг длинные стеклянные нити весело засверкали вокруг, шурша и хлопая по траве. Подхватив этюдник, он бежит под ближний дуб, прячась от сыплющего сквозь солнце блестящего спорого дождя. Небо вскоре, однако, темнеет, из-за леса наползает, размахнув рукава, синяя туча. Порывом налетел ветер и сильно, остро мигнуло кругом. С ударом грома стремительно надвинулся и вскоре заволок все сплошной потоп ливня, огнисто-рубиново вспыхивающий молниями. «Каков дождик!.. а молнии!.. ух, как бьет! ух!..» – приговаривает про себя Илья, забыв, о чем только что думал, и восторгаясь новой грозной красотой.
К счастью, гроза длится недолго, небо опять проясняется, выглядывает жаркое солнце, и все весело, молодо, ярко сверкает и блестит, но все мокро. Он остается в своем укрытии, ожидая, пока обсохнет трава, и прилегает к толстому корню. Дуб над ним густ и темен, лишь кое-где, как золотые искры, вспыхивают пробивающие листву лучи. Тихо пошевеливая умытыми лоснящимися листьями, он отряхивает капли и, выставя лапчатую руку, помахивает плывущей мимо белой ладье: следуй, мол, дальше, воды довольно… Облако-ладья неспешно уплывает, величаво круглясь в лучезарной синеве, а Илье, забывшемуся в легком полусне, кажется, что это плывет таинственный серебристый аппарат, который видел он когда-то на лесной полянке…
– Вы опять здесь? – говорит он в небо.
– Мы другие, – отвечает внутри его негромкий, но отчетливый голос. – То были представители материальной системы, а мы в энергетической сфере.
– Но вы здесь, на земле?
– Нет, мы в ином пространственно-временном измерении, наш мир нематериален.
– Но как-то вы попали же, переместились сюда? – спрашивает Илья; вопросы эти возникают в нем сами собой, да и себя он воспринимает сейчас как бы со стороны.
– Перемещений в пространстве нет, а есть энергетическая база связи, с помощью которой мы получаем информацию из любой точки вселенной, а при необходимости и сами можем оказаться в этой точке.
– Это телепортация?
– На вашем языке – телепортация.
– Не очень, наверно, приятный процесс…
– Совсем нет. Нам ведь не надо трансформировать тело в энергию, мы сами – энергия. Получая какую-то информацию, мы как бы становимся объектом этой информации. Мы можем, например, мгновенно получить всю информацию о каком-нибудь животном или растении в любом уголке Земли, моментально становясь этим животным, растением, то есть самим объектом информации. Выполняя работу на планете, мы появляемся там иногда в каких-то конкретных образах, но это образы наших объектов, а не собственные наши формы.
– А какие ваши собственные? Как вы выглядите? Как общаетесь друг с другом?
– У нас нет определенных форм. А средство общения – мы сами, так как мы всегда принимаем образы и формы информации, какую в этот момент выражаем.
– А какая у вас работа?
– Это работа вселенского масштаба. Мы контролируем состояние множества объектов, включая планеты, в том числе и всю Солнечную систему. Контактируем обычно с планетарными уровнями сознания.
– А со мной сейчас? Или это сон?
– Это наше решение. Люди думают, что в их мире появляются иногда какие-то космические корабли, существа. Нет, жизнь человеческой цивилизации для нас – миг, мы были и есть, мы – всегда и везде. Это вы, возникнув на планете, с удивлением обнаруживаете, что не одиноки во вселенной.
– Так вы контролируете космические объекты?
– Мы участвовали в их создании и следим за состоянием того, что создали.
– Но как вы их создавали, если сами нематериальны?
– Ваши архитекторы создают дворцы и целые города, хотя своими руками не положили ни камня. Мы – архитекторы вселенной. Но человеческие создания не меняются, а только стареют. Наши же развиваются, эволюционируют, мы постоянно за этим следим и вносим нужные изменения.
– Получается, что небесные тела искусственны?
– Получается, так. Для вас это природа, а для нас – искусство. Но тут тоже есть тонкость. Если вы сделаете стол или часы, то это искусственные предметы. А если имплантируете человеку искусственное сердце или почку, или даже полностью замените его организм, он ведь не станет искусственным. Большинство космических объектов, хотя их материальные оболочки кем-то созданы, – живые существа, поскольку у них, как и у человека, есть душа. Но некоторые полностью искусственны, как и ваши механизмы. Таковы Луна, спутники Марса – Фобос и Деймос, а о множестве искусственных образований вокруг себя вы просто не подозреваете.
– А что вы создали на самой Земле?
– Мы создали природные ландшафты. Главная задача была – сформировать среду обитания для разума на вашей планете. Создав окружение человека – минеральный, растительный, животный миры, мы приводим все в такое взаимопереплетение, чтобы это способствовало наибольшему его самораскрытию и побуждало творить. Прекрасное вдохновляет людей на творчество.
– А как вы создавали эти ландшафты?
– Это сложный процесс. Все скрупулезно рассчитывалось. И конфигурация рельефа, и характер растительности на каждом участке, все это увязывалось с климатическими показателями, с животным миром, с энергетическими процессами, в которых участвуют те и другие, с изменением ландшафтов во времени. Человек считает, что красота природы существует сама по себе, но в нее вложен огромный труд нашей Системы. Мы создали вашу природу прекрасной, чтобы воспитать в людях творческое начало. Вы любуетесь своим голубым небом, а ведь оно могло быть желтым или розовым. Это мы выбрали голубой цвет, и для этого подбирался химический состав атмосферы, согласовывались все процессы в растительном мире и в оболочке земли, связанные с выделением газов. У вас бирюзовые, изумрудные моря и океаны, потому что такой цвет, мы решили, создаст у вас лучший эмоциональный настрой.
– Вы делали это все ради человека, или вам и самим интересно?
– Это наша программа. Конечно, ландшафты не только для красоты. Все многофункционально и подчинено общей задаче производства и взаимосвязи энергий. Делая для человека, мы делаем для себя. Когда человек восхищается местностью, с радостью живя среди этих гор, лесов, полей, его чувства вырабатывают большое количество энергии, которую наша Система улавливает и использует для своей жизнедеятельности. Источник нашей энергии – ваши эмоции. Чтобы получить максимум чистой энергии, мы используем природные ландшафты, создаем красоту, а в результате – сильный выплеск нужной нам энергии.
– Как это утилитарно… – разочарован Илья.
– А вы живете разве не за счет природы? Без нее вас просто не было бы. Вы пользуетесь богатствами недр, продуктами растительного и животного миров, употребляя в пищу и в дело их материальные тела. А нам не нужны ваши материальные оболочки, мы используем выбросы оболочки эмоциональной – вашего тела чувств. И так устроена вся вселенная: высшие уровни живут за счет низших, и сами в свою очередь подпитывают вышестоящих. Все мы связаны в своем существовании, но человечество так низко и неразвито, что не сознает, что оно – лишь крохотное звенышко в космической цепи.
– Но вы используете только положительные или и отрицательные эмоции?
– Используем все, иначе бы вы разрушили свой мир. Мы рассчитывали на одни эмоции, но люди выдают другие, и они у вас зашкаливают. Энергетические волны негатива и масштабы этих эмоций могут разрушить планету быстрее, чем ваше ядерное оружие. Будущее Земли зависит только от вас, от вашего выбора.
– От выбора чего?
– От выбора пути. Выбора между добром и злом. У нас нет уже таких понятий, мы ясно видим направление совершенствования. А люди с их низким сознанием мечутся между этими полюсами, не в состоянии избрать правильное направление. Только страдания и трудности заставляют их что-то осмыслить и осознать.
– А не помогли бы нам контакты с вами?
– Мы не курируем самого человека, этим занимается другая Система. Но они работают, чтобы через новые знания открыть вам глаза на реальный мир, на вселенную…
Илья медленно приходит в себя и привстает, глядя чуть ошалело на солнечный простор. «Что это было, сон? Или я в самом деле с кем-то разговаривал?»
Он выходит из-под дерева и оглядывает бескрайние, тающие в полуденном мареве дали. «И все это кем-то спланировано, сконструировано, рассчитано? И вся наша огромная Земля – чье-то великолепное произведение?..»