РОСА ВОДОЛЕЯ
VIII
Проводив гостей, Вика в радостном возбуждении, убрав со стола и приводя в порядок комнату, воображает их коллективный выезд. Как хорошо… как замечательно, что вместе. Даже Глеб с его вечным подтруниванием иногда, право, мил… Но как он смеет не верить? Ну, отрицай, если хочешь. Но… но не так же глупо! Скажи тогда прямо: ты, Вика, врешь! Ей казалось, что ее удивительный рассказ произведет фурор, только и разговоров будет, что об инопланетянине. Но ошиблась.
В дверь вдруг стучатся, неожиданно снова заглядывает Илья.
– Я один, Вика… извини. – Художник смущен и взволнован. – Не хотел при всех говорить. Это не у всех, знаешь, укладывается, ты сама видела. Я тоже хотел когда-то рассказать, так… просто засмеяли. Семнадцать лет никому не говорил.
– Как? – изумлена она. – Ты их тоже видел?
– Да… Ты теперь поймешь.
– Ах, ну конечно! Садись же, садись… Будешь кофе? – суетится она радостно, не зная еще, о чем рассказ, но уже признав в нем сообщника.
– Не надо, нет… – Встряхнув гривой, он подходит к окну. – Я и сидеть-то не могу, – оборачивается к ней с улыбкой.
– Семнадцать лет… Так ты мальчик… школьник еще был?
– Как раз в том году закончил. Я тогда уже рисовал, и все советовали мне в художественное… После экзаменов на этюды стал ходить. Да и отдыхал просто от зубрежки. Там речка у нас, рыбалка, уходил иногда с ночевкой. И вот остался так раз. Ночь необыкновенная была, тихая-тихая…
Ощущение необычайной, поразительной тишины в природе было так сильно, что он старался не треснуть сучком и, прислушиваясь, удивленно замирал, не доверяя ушам. Над водой вставал белый туман, оранжевый серп висел над лесом, и прошлогодний стожок, в котором он ночевал, был глух, будто вымерли все сверчки. Осторожно опустившись на выдерганное снизу сено, он почувствовал вдруг, как под ним порется, сверлит мышь. Он двинул ногой, но мышь забилась под колено, точно искала защиты. «Ерунда какая-то…» – подумал он, все больше удивляясь, и, повозившись, поймал и отшвырнул полевку. И в то же мгновение увидел краем глаза свет. Повернул голову: за стожком метрах в двух над землей висел серебристо-белый, слабо светившийся, как неоновая лампа… аппарат. Так определил он для себя огромную, метров восемь в диаметре, сплюснутую серебряную каплю – абсолютно гладкую, без каких-либо выступов, иллюминаторов, огоньков, точно отлитую из сплошного, чуть подсвеченного изнутри металла. «Как ртуть…» – успел он подумать, и тут же часть аппарата отошла, как раздвижная дверь, внутрь, открыв залитое ровным светом помещение с тремя креслами, невысокой панелью с темным, разбитым на квадраты, пультом и тремя стоящими в проеме людьми. Выше среднего роста, в серебристых, под горло, комбинезонах, светловолосые, с европейскими чертами лиц, они были хорошо сложены, подтянуты, спокойны, доброжелательны. Один, средний, казался старше, двое были молоды. Но все это он рассмотрел потом. Вскочив, он топнул ногой, взмахнул руками и стал делать какие-то несуразные движения.
– Так легко вы от нас не отделаетесь, – услышал он вдруг. – Не бойтесь нас.
Они говорили на русском, хотя он не совсем уверен, что это было сказано; он понял, во всяком случае, что его раскусили, и ему стало стыдно за свой испуг, особенно за эти нелепые прыжки.
– Я хочу убедиться, что не сплю… – пробормотал он сконфуженно.
– Мы дадим вам достаточно оснований убедиться, что это не галлюцинации, – сказал старший, но – ни улыбки, ни жеста; на тонком, греческого типа, лице невозмутимость и чувство достоинства.
Илья осмелел. Он понял вдруг, что с ним говорят посланцы иного мира, и озноб восторга продрал его по спине и затылку.
– Я слушаю вас, – сказал он.
– Нет, это мы слушаем вас, – возразил пришелец; прямой нос, короткие прямые волосы и твердо очерченный подбородок напомнили Илье бюст Цезаря из учебника истории. – Готовы ответить на все вопросы, которые вы считаете важными для себя и для человечества.
«О! – воскликнул про себя Илья; но никаких важных мыслей не было в его голове, кроме интереса к этому серебристо-матовому, как застывшая ртуть, аппарату, висевшему в воздухе беззвучно и неподвижно. – Как это он без опор?..» – недоумевал он.
«В этой точке выключена гравитация, притяжение к земле, – услышал он в голове ответ. – Аппарат может зависнуть так на любой высоте».
«Но как он перемещается? – подумал он. – Если нет никаких устройств?..»
Неожиданно перед ним сгустился туман, и на нем, как на экране, появилось схематическое изображение его зеленой поляны со стожком и висящим подле серебряным аппаратом. Потом эта панорама перегнулась пополам внутрь – причем аппарат стал подниматься вверх – и стала стремительно скручиваться в спираль, а серебристый аппарат растворился, исчез… Через мгновение спираль начала раскручиваться обратно, появилась сложенная вдвое панорама, развернувшаяся опять в линию, над которой материализовался из пустоты тот же сверкающий аппарат. Но панорама была другая, золотисто-коричневая, с неизвестными Илье сооружениями, между которыми аппарат и опустился. Стало ясно, что это другая планета, и ему показали, как сворачивается пространство и как оно разворачивается потом в другой точке.
«Аппарат исчезает здесь, уходя в подпространство, то есть в смежное с вашим пространство, и выходит через несколько секунд уже над поверхностью другой планеты», – пояснил внутри его голос.
– На такой перелет – несколько секунд? – изумился он потрясенно.
– Да, секунды. Иногда минуты.
Он отер ладонью горячее лицо.
– А откуда вы прилетели?..
– Мы из другой вселенной.
– То есть... из другой галактики?
– Нет, из другой вселенной.
– Но вселенная одна… и она бесконечна!.. – вскричал он.
– Это ваше заблуждение. Вселенных множество.
– И что же? Можно свободно порхать вот так из одной в другую?
– Нет, «порхать» нельзя. Мы работаем в вашей вселенной по приглашению.
– По чьему приглашению? – напирал он, решив добиться правды.
– По приглашению того, кто ее создал. Мы, говоря по-вашему, контрактники.
– Не понимаю… – смешался он. – Разве вселенная не сама по себе? Ее разве создали?
– Нет ничего несозданного. Все, что есть, кем-то создано.
– Не понимаю, нет… – мотнул он обескураженно головой. – И люди тоже, значит, произошли на Земле не сами, а кем-то созданы?
– Да. Ваши создатели – мы.
– Но… – он вдруг усмехнулся, вспомнив свою верующую бабку. – В нашей библии сказано, что мир создал бог. И что людей он сотворил по своему образу и подобию…
– Вы не знаете библии. Он сказал: сотворим человека по образу и подобию нашему. Бог создал душу, а мы – по его указанию – тело. Мы создали вас подобными себе. Или вы не видите?
– Но разве бог не мог сделать это сам?
– Ваш бог могуществен и высок духовно. Но не располагает столь же высокими материальными системами, поэтому пригласил нас. Все материальные миры в его четырех вселенных созданы по его замыслу нами. Однако он намерен получить в результате столь же мощные материальные системы и у себя.
– Но если вы создали нас подобными себе, почему ж мы так слабы?
– Вы подобны нам на том уровне, который нами давно пройден. Нельзя получить могущество просто так, вы должны до него развиться. Но мы ведем человека по своему пути, и в нас вы видите сейчас свое будущее.
– Интересно… – Илья порывисто вздохнул, чувства его переполняли. – Ничего похожего я не слышал. Да и другие…
– Теперь будете знать. Эта информация была закрыта. Но на Земле грядет новая эпоха, и мы можем сказать.
– А наша наука утверждает…
– Ваша наука, как и ваша религия, дезориентирует человечество, утверждая, что жизнь существует только на Земле, а человек живет лишь один раз. Это опасная ограниченность. Она приводит к безответственности, социально-природным и техногенным катаклизмам, хищническому поведению и, наконец, к самоуничтожению.
– А на многих планетах есть разумная жизнь?
– Весь космос полон жизни. Нет звезд без планет, и на каждой – энергетическая, а нередко и биологическая разумная жизнь. На вашей Земле параллельно с вами тоже живет несколько цивилизаций, в том числе материальных.
– Но звезды и галактики расположены так неравномерно, и пустота между ними…
– В космосе нет пустоты. Все пространство насыщено энергиями, всевозможными конструкциями и формами, которые для вас невидимы. Материальные звезды и галактики размещаются для выработки энергии как раз в тех зонах, где энергии недостаточно.
«Как все странно… – думал он. Четкие представления о мире, полученные в школе и казавшиеся незыблемыми, рухнули так внезапно, что в это невозможно было поверить. Но он не мог не верить своим глазам. Вот он – фантастический диск, мгновенно проникший из другой вселенной и невесомо парящий перед ним на его полянке… Вот они… Он разглядывал в упор их гладкие облегающие комбинезоны, их чистые, без усов и бород, лица. Обычные человеческие лица – непохожие одно на другое, с видимой разницей в возрасте, со светлыми, разной длины и по-разному причесанными волосами. Молодые высоки, стройны, старший пониже и коренастей. Все трое смотрели ему в глаза без улыбок, почти бесстрастно, но от них исходила – и он постоянно ощущал ее как что-то ободряющее и теплое – волна доброжелательности. Иногда они коротко переглядывались, и у него было ощущение, что они видят его насквозь, читают каждую мысль, точно смотрят под его черепную коробку. – Но откуда они знают наш язык?»
– Язык – отражение мысли, – тут же донеслось от молодого слева. – Сами мысли – конфигурации полей, которые во вселенной одинаковы.
– Но если вы материальны, то, наверно, и смертны? – осенило его.
– У нас нет смерти в вашем понимании, есть переход. Выполнив свою программу, мы сбрасываем эту оболочку и переходим в новое состояние.
– А можно человеку удлинить жизнь? – решил перейти Илья к практике.
– Продолжительность биологической жизни изменить можно. Но вам это не требуется. Каждый человек получает жизнь в соответствии со своей программой, и она достаточна для выполнения такой задачи. Но вы часто соблазняетесь легкими или ложными целями, а то и проживаете жизнь впустую. Проблема не в продолжительности жизни, а в ее содержании.
– Ну, хорошо. А сколько отнимают у людей болезни? Не могли бы вы устранить хотя бы болезни?
– Мы выполняем только свою работу. Но и никто другой не устранит ваши болезни, вы свои дефекты заработали. Вмешиваться в ваши дела со стороны не позволено никому. Каждая цивилизация должна состояться самостоятельно, это закон космоса.
– А в чем заключается ваша работа?
– Коррекция структуры планеты на физическом плане.
– А что вы еще можете?
– Мы можем все.
– Но, скажем, дематериализоваться вы не можете?
– Можем. Дематериализация, материализация, телепортация – это нам подвластно.
– А перенестись на другую планету без этого аппарата?
– Мы посещаем другие миры и в тонких телах, без аппаратов.
– А к нам…
– А здесь нужно физическое вмешательство. Вашей планете предстоят большие перемены, и мы станем бывать здесь чаще.
– И чаще встречаться с людьми?
– Нет, контакты в нашу задачу не входят. Это побочное. Вам, считайте, повезло. И искать нас не надо.
– Как не надо?! – пылко воскликнул он. – Вы понимаете, как это важно для человечества? И вы ничего не сказали о нашем будущем…
– Мы сказали. Ваше будущее – мы. Если не наделаете еще больших ошибок. Ваше будущее в ваших руках.
– Но, может быть, надо что-то предпринять?.. Что-то такое сделать?.. – горячо настаивал Илья, желая немедленно получить инструкцию.
– Вам надо заняться собой. Люди слишком эмоциональны, агрессивны, жестоки, безответственны. К тому же и бездеятельны. Надо пересмотреть свои ценности и во многом изменить жизнь.
«Ничего себе задачка», – подумал он огорченно.
– Вы устали, – заметил старший, – вам надо отдохнуть.
Действительно, от возбуждения он чувствовал легкое утомление, почти головокружение, и на миг опустил глаза. А когда взглянул снова, их уже не было. Он бросился туда, где висел аппарат, подняв руки и надеясь на него наткнуться, если там просто выключили свет. Но нет, ничего… Никаких следов, даже воздух везде был одинаковый. Он долго стоял, задрав голову, потом обошел поляну и упал устало под стог.
Первой мыслью его было бежать домой и все рассказать. Он начал собираться, но подумал: а вдруг они вернутся? Остался, но заснуть не мог и не пытался. Вспоминал все подробности, каждое их слово, и дошел до того, что фразы стали повторяться в голове, как заученные стихи. Под утро задремал, и снилось что-то тревожно-радостное и бессвязное, будто долго едет куда-то с пересадками и все опаздывает…
Возвращаясь утром домой, встретил на улице Димку, одноклассника, стал рассказывать ему, а тот:
– Перетрудился, друг!.. И рост, как у нас, говоришь, и волосы? Во дает! – Посмеялся, взглянул хитро: – Я бы, спорим, покруче сочинил!
Особенно потешался над аппаратом.
– Они же – тарелки! С колпаком! А ты – капля… Сам ты капля!
А услыхав, что пришельцы из другой вселенной и долетели за секунды, вовсе махнул рукой и поднял приятеля на смех.
Илья обиделся, замолчал, записал все дома в тетрадку и никому уже не рассказывал.
– Это удивительно! – Вика восхищена и взволнована, кажется, больше, чем он. Особенно впечатлило ее, что они, в сущности, люди и что человечество произошло не от обезьян, а от столь могущественных существ. – Как бы много можно у них спросить… Они же всё, всё о нас знают!
– Да и я бы спросил теперь другое. – Илья чувствует себя слегка виноватым. – Я все думаю, о каких они переменах, о какой новой эпохе? Вот бы о чем…
Они долго еще обсуждают дальних гостей, так неожиданно их сблизивших, выпивают по чашке, потом и по второй кофе, и Илье, поглядывающему удивленно на Вику, в ее золотисто-голубые сияющие глаза, чудится, будто это она стояла там в серебристом комбинезоне, и ему сладко и больно от переполнившегося сердца… Он уходит совершенно очарованный – воспоминаниями, переживаниями, ею, чувствуя с облегчением, что давняя встреча в лесу, так долго томившая его недоумением и вопросами, получила, наконец, какое-то разрешение.