Слишком поздно
Он отступил наконец в сторону, и Игорь увидел. В углу комнаты, на диване, запрокинув голову и выставив вверх небритый кадык, лежал человек в синих спортивных штанах и белой майке, задранной почти до подмышек. Одна рука человека покоилась у него на животе, вторая – ладонью вверх, с судорожно скрюченными пальцами – свешивалась с дивана. Рядом с диваном, на полу, валялась пара одноразовых шприцов и мелкие осколки стекла – похоже, от раздавленных ампул. Игорь подошёл. Заострённый нос покойника смотрел в потолок, из-под полуприкрытых век матово отсвечивали белки глаз, кожные покровы имели отчётливый синюшный оттенок.
– Острая сердечная недостаточность, – навскидку оценил Игорь. – Что предприняли? Вы давно здесь? – задал он подряд два вопроса, оглядываясь на Кравца.
– Да я – как началось, – с готовностью откликнулся тот. – Часов в семь утра Надька за мной прибежала. Евоная жена, – он кивнул на покойника. – Я ж туточки рядом живу – на первом этаже... Ага... Прибежала, значить, говорит – Серёге плохо. Сердце, говорит. Я ещё удивился – сроду Серёга на сердце не жаловался. Ну, там, перепьёт, бывало. Или же, обратно, живот прихватит. А тут – понимаешь... Ага... Ну, пришёл... Он мне сразу не понравился – бледный весь, за бок держится, под глазами круги, и главное – потеет, мокрый весь, как с ведра окатили... Ага... Я его уложил сразу, «нитроглицерина» таблетку дал, ну, вроде как полегчало ему...
– «Нитроглицерин»? – быстро переспросил Игорь. – А давление мерили?
– Да чем же я померяю? – искренне удивился Кравец. – У меня и прибора-то своего нет. Только на работе...
– Ну?.. – нетерпеливо переспросил Игорь. – Ну?!..
– Ну что... – возвёл очи горе Кравец. – Значить, полегчало ему. Встал он... Но за бок всё ещё держится... Ага... Надька говорит – может «скорую» вызовем? А он – не надо, говорит, вроде отпускает уже... Покурил даже... Водочки, говорит, сейчас бы дёрнуть. Грамм сто. Водочки, говорит, хочется. Надьку даже послать хотел... Ага... А потом как-то всё шибко быстро пошло. Повело его. Хрипеть начал, задыхаться...
– Что ж вы сразу «скорую» не вызвали? – делая ударение на слове «сразу», прервал Игорь неторопливый фельдшерский рассказ.
– Так я ж и говорю, – Кравец прижал к груди маленькие кулачки, – быстро всё потом как-то пошло. Вот туточки ещё стоял у окна, курил, – стал показывать он руками. – Про футбол мы ещё говорили. А тут вот – ужо на диване, вены на шее вздулись, хрипит. А потом сразу почернел весь и вытянулся, ажно кости захрустели... – фельдшер поморщился, как от зубной боли. – Ага... Я ему ещё «фуросемид» вколол...
– Ещё и «фуросемид»... – покачал головой Игорь.
– Ага... – покладисто подтвердил фельдшер. – Вколол, значить, а он уже и не дышит... Надька – в крик, еле оттащил... Она с моей сейчас на кухне – там, – он мотнул головой.
– Я видел... – кивнул Игорь. – «Норадреналин»? Интубацию? Массаж? Пробовали?
– А как же!.. – с готовностью, но без энтузиазма откликнулся фельдшер. – Массаж делал. Да бестолку всё это... Что куклу резиновую... – он помолчал. – А «норадреналину» этого у меня сроду не водилось... Его и в больнице нам только две упаковки на месяц дают, – он безнадёжно махнул рукой и, обойдя Игоря, устало опустился в кресло, ёжась и поводя из стороны в сторону своими большими круглыми ушами.
Игорь оглянулся, поставил укладку на маленький, покрытый белой кружевной скатертью, круглый стол и подошёл к окну.
Дождь усилился. С шиферной крыши мимо окна текли тонкие вертикальные струйки. «Значит, ветра нет, – подумал Игорь. – Хоть это хорошо... Да-а. Есть чему радоваться... Дождь без ветра. Ветер без дождя. Вот и радость... Когда последний раз солнце-то было?.. Уже и не вспомнить... Чем это тут так конкретно пованивает?..». Игорь скосил глаза. На подоконнике, в углу, стояла банка из-под растворимого кофе. Банка была доверху набита окурками. Рядом лежала надорванная пачка «Примы» и дешёвая пластмассовая зажигалка. «Смотри-ка, – удивился Игорь, – в баночку складывал. Хотя курил под форточкой. Другой бы в форточку ″бычки″ метал, не задумываясь, а этот – в баночку... Кофе ″Нескафе″, – тут же вспомнилось Игорю, – лучший в мире поставщик банок под окурки! В каждой банке – бонус – пачка сигарет! Покупайте наш кофе – два в одном!.. – он пригляделся. – Окурки-то совсем короткие. Докуривал, что называется, ″под ноготь″... У него должны быть жёлтые пальцы на правой руке, – неожиданно подумал Игорь. – Жёлтые прокуренные пальцы... Или на левой, если он левша. У Женьки были на левой... Лучше б он, действительно, водки хряпнул вместо сигарет. Может быть, и жив бы был ещё. До ″скорой″ бы дотянул»...
– Лучше б он водки хряпнул... – вслух повторил Игорь, и только тут до него дошло, что Кравец уже некоторое время что-то говорит у него за спиной. – Что?.. – повернулся Игорь к фельдшеру.
– Надьку, говорю... – покорно повторил Лёнчик; он всё так же сидел в кресле, задрав руки на подлокотники и съехав вниз так, что круглая голова его покоилась чуть ли не на средине спинки. – Надьку жалко. Даже и не представляю, как она теперь будет... У них же два мальца. Погодки... Ага... Оба в Твери учатся. И оба на платном. И комнату ещё снимают... Серёгина зарплата так вся целиком на них и уходила. Жили на одну Надькину...
– А он где работал? – поинтересовался Игорь.
– Дык в Москве, я ж говорил, – удивился Кравец. – В охране. Неделя через неделю... Они тут вчетвером скорешились – Серёга, Витька Дрозд, «Батон» и Петрович. У Петровича машина, вот они на ней и гоняли в Москву. Вскладчину-то дешевше получается... Ага... Витька Серёге говорит: «Мы с тобой вместе мяч гоняли, а теперь вместе балду гоняем на дежурстве». У Витьки-то язык без костей. Мелет вечно что ни попадя...
– Подожди... – сказал Игорь. – Так это что?.. – он перевёл взгляд на человека на диване. – Это что ж, получается – Серёга Зайцев?!
– А нешто ты не узнал?.. – задрал белёсые брови Кравец. – Заяц и есть... Ага... Вот тока отбегался, Заяц-то... – добавил он и опять весь потух, замолчал, втянув голову в плечи.
Да. Теперь Игорь узнал покойника. Это действительно был Зайцев – Серёга «Заяц» – лучший хавбек городской футбольной команды «ветеранов», в которую Игоря с недавних пор стали приглашать в качестве правого защитника. Они были накоротке знакомы и даже пару раз вместе пили пиво, сидя рядом на послематчевых междусобойчиках. Смерть изменила «Зайца» почти неузнаваемо. При жизни он был этаким колобком – полноватым, круглолицым, с обозначившимся уже «пивным» животиком, двойным подбородком и вечными дрябловатыми подглазными мешками. А сейчас на диване лежал человек с худым заострённым лицом, длинный, весь какой-то вытянутый, действительно напоминающий фигурой поджарого длинноногого зайца. «А пальцы у него и вправду жёлтые...» – подумал Игорь, рассматривая повисшую над полом, скрюченную ладонь.
На кухне что-то со звоном упало, послышались невнятные женские голоса.
– Пойду жену посмотрю... В смысле – вдову... – неловко поправился Игорь, снимая со стола укладку. – Дам что-нибудь успокоительное.
– Я ей «валосердина» накапал... – откликнулся Кравец и немного погодя добавил: – Надя её зовут... Надежда Андреевна.
На кухне помимо двух, уже виденных Игорем женщин, топталась ещё одна – рыхлая пожилая тётка в домашнем халате и тапочках на босу ногу. Тётка заметала на совок осколки разбитой цветастой чашки.
– Здравствуйте, – негромко сказал Игорь и, подойдя к столу, поставил на него свой чемоданчик.
– Здравствуйте, – сразу же откликнулась блондинка, и тётка с веником разогнулась и тоже сказала: – Здравствуйте.
Черноволосая женщина на появление Игоря никак не отреагировала. Она по-прежнему продолжала сидеть, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, закрыв припухшие глаза; лишь руки её теперь лежали на столе; в правой руке, в стиснутом кулачке, был зажат белый скомканный носовой платочек.
– Надежда Андреевна, – подсаживаясь к столу, мягко сказал Игорь. – Как вы себя чувствуете?.. Давайте я вас посмотрю.
Он осторожно взял неожиданно горячую руку женщины и стал слушать пульс. Блондинка и «пожилая» стояли рядышком, за спиной вдовы, и, одинаково приоткрыв рты, внимательно следили за действиями Игоря...
Пульс Игорю не понравился.
– Так, Надежда Андреевна... – Игорь расстегнул укладку и стал быстро доставать необходимое, продолжая при этом говорить и стараясь, чтобы голос у него был ровным, без эмоций, но в то же время максимально убедительным. – Я вам сейчас сделаю укольчик... Вы не волнуйтесь. Это – обыкновенное успокоительное... Оно – на травах. Никакой химии... Здесь, собственно, только успокоительное и глюкоза... Вам сейчас надо успокоиться. Это важно... Ну и глюкоза. Немножко поддержим ваше сердце... – Игорь распаковал шприц, вскрыл две ампулы и, набрав поочерёдно из них раствор, вновь повернулся к женщине. – Давайте, Надежда Андреевна... – он осторожно потянул руку женщины к себе. – Давайте чуток поднимем рукав... Я аккуратно, вы даже ничего не почувствуете.